Ретроградный Меркурий закончился. Теперь опять все только из-за тебя.
Я тут уже дважды наткнулась в Избранном и подумала: а почему бы и нет?)
Флешмоб: дайте мне пейринг, а я вам предложение из ненаписанного фика.
Кто-нибудь хочет?
Все герои являются совершеннолетними.
Для Орикет ДжейтуВ маленьких городках обычно происходят самые жуткие вещи - таков закон фильмов ужасов. Джаред никогда в это не верил, но теперь Чад пропал, а сам он блуждал по пустым улицам чертова Плезантвиля, с каждой минутой все стремительнее трезвея. Наверное, не стоило идти поздним вечером в бар в незнакомом городе в одиночестве, а уж напиваться точно оказалось плохой идеей, но Джаред устал сидеть в отеле и опрашивать местных. Все как один с невинными лицами твердили, что приезжие в их городе бывают нечасто и он первый чуть ли не за полгода, но слишком уж старательно они убеждали.
Чем дольше Джаред шел, тем более странными становились места. Постройки грудились вокруг, нависали темными крышами, а улицы становились все уже. Он словно попал в какой-то промышленный район, хотя за неделю в этом городе не видел ничего подобного. Его не оставляло ощущение чужого присутствия, пристальных взглядов со всех сторон. Звук собственных шагов звучал слишком гулко в здешней тишине, и Джаред несколько раз замирал на несколько секунд, чтобы проверить, не идет ли кто-то следом.
От шороха за спиной сердце упало в пятки. Джаред резко обернулся, чувствуя, как покрывается холодным липким потом. На сколько хватало взгляда улица позади оказалась безлюдна. Померещилось, просто померещилось. Он с облегчением выдохнул, снова развернулся и врезался в человека, который совершенно бесшумно подобрался к нему вплотную. В ужасе оттолкнув его от себя, Джаред рванул в сторону, врезался в столб и ободрал щеку.
Его развернули легко, как тряпичную куклу, и Джаред лицом к лицу оказался с ухмыляющимся вызывающе-красивым мужчиной.
- Осторожнее. Ты рискуешь пораниться, - вкрадчивым тоном произнес тот и вдруг повел носом, принюхиваясь. - А запах крови притягивает хищников.
Джаред вздрогнул и зашипел от боли, когда по ссадине мокро прошелся язык, толкнул мужчину в грудь и рванул, не разбирая дороги.
Утром, бреясь перед зеркалом, он не обнаружил ссадины на щеке и с облегчением посмеялся над собой - приснится же такое. А где-то вдалеке завыли волки.
Для it is not your fucking deal Пинтурбаны
Их бросают перед ним на колени - двух сильных, разъяренных, но не сломленных варваров, щедро покрытых грязью и ссадинами, в изодранной одежде, едва прикрывающей молодые загорелые тела. На обоих ошейники на прочной цепи, запястья связаны за спиной. Кристоферу не нужно вставать со своего места, чтобы разглядеть безупречную работу своих воинов. Он благосклонно кивает, отдает приказ отвести пленников в свою каюту и не вспоминает о них до самого отплытия. Их отряд возвращаются домой.
Пленников зовут Закари и Карл - это единственное, что он может разобрать в незнакомом грубом языке. Они хороши, каждый по-своему, и первое время Кристофер просто ищет подход. От пищи не отказываются, хотя смотрят с недоверием загнанного зверя, словно ждут, что их захотят отравить. И переговариваются между собой, дожидаясь момента, когда Крис покидает каюту.
Они не расслабляются ни на секунду - во взгляде ненависть и ожидание. Кристофер не пытается их ломать, хотя и мог бы, он дает немного времени привыкнуть к новому положению, исподволь приучает к себе, к прикосновениям. И не позволяет никому отпускать скабрезных шуток, неважно, в их ли присутствии или нет. К тому моменту, как он решает взять свое, Карл уже почти спокоен в его присутствии. Закари - чуть менее, но Кристофер думает, что, возможно, все изменится позже.
Он начинает с Карла. Теперь оба пленника носят пристойную одежду, так как с приближением к Скандинавии холодает, поэтому его приходится раздеть, не взирая на нешуточное сопротивление. Возбудить получается не сразу, но у Кристофера есть повод гордиться собой. И когда он седлает Карла, тот рвется под ним, натягивая цепи и жилы, как дикий необъезженный жеребец. С Закари не приходится даже тратить время - тот разгорячен зрелищем, но зол и оставляет на теле Кристофера множество следов - до куда может достать зубами. Кристофер вынужден почти весь следующий день провести в каюте и всем своим видом показывает, что недоволен своими пленниками, пусть это и не так.
Они привыкают медленно: говорить на чужом языке и жалить ядовитыми словами всех, кто смеет над ними зубоскалить, носить теплую одежду и ошейники со знаками отличия Кристофера, спать на кровати, а не голой земле, втроем, и почти каждую ночь брать его. Они даже оказываются способны дарить свои особые, грубые ласки.
Когда Кристофер берет их с собой в новый поход, они больше не рабы, а охранники, самые надежные и беспощадные из всех, кто его защищал. Он знает, что они за него умрут и убьют кого угодно. Эта мысль согревает не хуже жара двух тел, обнимающих его ночью.
Для marina33 МакКой/дарк!фем!Кирк.
ребут!МакКой/миррор!фем!Кирк. МакКоецентрик, даркмилота и пони - опциональноЭтот Джим - Джейми - идет по трупам. Не в буквальном смысле, конечно, хотя Леонард не сомневается, что в определенных обстоятельствах и это не составит ей труда. Руки Джейми обагрены кровью, недаром же она самый молодой капитан в Империи. Женщина-капитан - а это огромное достижение даже во вселенной Леонарда, нормальной вселенной.
Первое время он не может поверить, все порывается найти способ вернуться, но как? Он столько раз повторял Джиму, что он врач, простой сельский доктор, а не физик, не инженер, не специалист по торпедам. Какая ирония, что именно сейчас ему так необходимы знания в данных областях. Но не обратишься же за помощью к Джейми, Споку или даже к Скотти. Поэтому ему остается просто ждать, надеясь, что настоящий Джим найдет способ вытащить его отсюда.
В первое время Леонард опасается быть раскрытым. Что, если кто-то поймет, что он - чужак? Что случится, когда Леонард откажется пытать какого-нибудь беднягу, провинившегося перед Империей или лично перед Джейми? О, он очень быстро узнает об обязанностях начальника медицинской службы. И это настолько выбивает из колеи, что он едва успевает придумать какую-то совершенно нелепую причину для отлучки и сбежать в уборную, прежде чем его выворачивает. И весь виски во вселенной не способен притупить боль и ужас, как раньше после неудачных операций.
Но его не трогают. На удивление пренебрежение собственными обязанностями не ставят ему в вину, хотя если судить по подчиненным, они уже давно должны доложить своему капитану. Он не может верить никому, даже Кристине, с которой в той, далекой вселенной, у него сложились вполне дружеские отношения. У этой Кристины ледяной взгляд, острый, словно хирургический скальпель, но она чурается его, как чумного, и позже Леонард узнает, почему.
Джейми заходит в его кабинет спокойная и собранная, лишь жесткая складка меж бровей и сжатые в линию губы выдают ее состояние. Лишь когда дверь закрывается, она срывающимся от ярости голосом сообщает о новом покушении, о том, что по кораблю ходят слухи, будто капитан стала слишком мягкой. Она вышагивает из угла в угол, мерно и жестко чеканя шаг, обещает отправить зачинщиков покушения в "будку агонии", а Леонард не может отвести взгляд. Это не Джим и Джим одновременно: ее жесткость против его силы, его рискованность против ее бесстрашия. Джим вызывает в нем восхищение и дурное желание защищать, а Джейми - чувство опасности и завороженность кролика перед удавом. Ужас и чуть-чуть возбуждения. Леонард не хочет думать о том, что это значит, но когда Джейми толкает его на кушетку, последней мелькает только мысль - как он будет смотреть в глаза Джиму.
Пятьдесят два дня спустя Леонард уже не знает, хочет ли вернуться.
Для ~Solinary~ - пинто. Это довольно странный текст, но надеюсь, тебе хоть чуть-чуть понравится.
Не кроссовер, но отсылка к "Героям"Если бы кто-то рассказал Крису, он бы, пожалуй, не поверил, что такое случается не только в кино. Он трахается с одним парнем, а следит за другим, но по сути это один и тот же человек.
Его любовника зовут Зак, он самый настоящий плохиш, и, черт, это заводит, но большую часть времени он известен под именем Гэбриэла - правильного, серьезного и не-гея. Когда Крис впервые сталкивается с Заком, в ночном клубе, они оба достаточно пьяны и разгорячены, чтобы уединиться в ближайшей туалетной кабинке. Их секс торопливый, на грани грубости, и даже если бы Крис решил остановиться в процессе, ему бы просто не позволили. Зак оставляет на память о себе яркий засос со следами зубов в месте между плечом и шеей и чуть скованную походку, но Крис не возражает.
Уже через день он видит Гэбриэла - тот работает в небольшой часовой мастерской, которая недавно открылась в доме напротив. Гэбриэл весь такой положительный, в очках и дурацкой жилетке поверх рубашки, с зачесанными назад волосами. Совсем не похож на того парня, который представился Заком, прежде чем засунуть Крису язык в рот. И тем не менее, это он, хотя и делает вид, что они не знакомы. Крис так возмущен, что едва не напрашивается на общение с полицией. Гэбриэл считает его чокнутым - серьезно, ничего смешнее Крис в жизни своей не слышал.
В следующую встречу с Заком он уже не позволяет себя надуть. Вернее, пытается. Пытается сопротивляться, пока Зак снова не заставляет тело Криса предать его. После этого Крис несколько дней носит водолазки с высоким горлом и, словно собака-ищейка, раскапывает информацию на Гэбриэла Грея. Как и ожидалось, никакого брата-близнеца нет, а значит, его просто водят за нос.
Следующий визит в часовую мастерскую приводит к неожиданному открытию - Гэбриэл понятия не имеет о существовании Зака. Если, конечно, он не профессиональный актер с многолетним стажем. А вот Зак гораздо более осведомлен, Крис по крупицам вытягивает из него информацию, хотя чутье подсказывает, что нужно держаться от этого странного двуликого парня подальше.
Крис взахлеб читает литературу, посвященную раздвоению личности, но не все понимает. Самое главное, что он улавливает, - "им" нужно обратиться за помощью. Вот только как, если Гэбриэл не знает, что ему нужна помощь, а Зак по понятным причинам не позволит себя лечить.
- Кого из нас ты хочешь оставить? - рычит от ярости Зак и жестко вколачивается в Криса сразу после того, как он поднимает вопрос. Они в гостиной, в квартире Криса, и острый край журнального столика врезался бы ему в живот при каждом толчке, если бы Зак не обнимал его одной рукой. - Кого, Крис? Святошу-Гэбриэла? Он слаб! Ты понятия, ч-черт, не имеешь, что он породит, если меня не будет.
Крис хватает ртом воздух и скулит. Правильный ответ всего один - ведь именно Гэбриэл настоящий, а Зак просто пытается спасти себя от уничтожения.
После того, как Зак уходит, молча хлопнув дверью, Крис долго курит, ломая непослушными пальцами фильтр, а потом проверяет почту. У него два новых письма: от Джона - с контактами психиатра, и от Карла, который обещал выяснить о прошлом Гэбриэла.
Крис колеблется, но все же выбирает второе письмо и сразу натыкается на скан старой, пожелтевшей от времени страницы - какого-то реестра, где первой строчкой значится: "Гэбриэл Грей (прежнее имя Закари Джон Куинто), родился..."
Аня, я должна была написать предложение, но случайно написала вам фик
Споунз для it is not your fucking dealКогда Джим просит - хочется верить, что лишь просит - Леонарда вместе с доктором Маркус обследовать на планетоиде таинственные торпеды, они все понимают опасность задания. Но в то, что оно закончится для него смертью, не верится до последних гребаных секунд на датчике обратного отсчета. Леонард знает, что в любой момент может умереть: космос - это риск, черт возьми, а их миссии мало напоминают исследовательские. Он привык думать об этом каждый день, встречая новый день. Но стать жертвой собственной неосторожности свойственно обычно Джиму, а уж точно не ему. Поэтому Леонард никак не может прийти в себя даже после возвращения на корабль.
Они обследуют криокапсулу из торпеды, совершенно неуместную в его лазарете, а Леонарду страшно хочется выпить и жаль, что нельзя это сделать прямо сейчас. Доктор Маркус что-то объясняет Джиму, Леонард не вслушивается, бездумно скользит взглядом по стенам, пока не натыкается на Спока. Тот не сутулится как обычно, а стоит с неестественно-прямой спиной, и от него прямо веет яростью, несмотря на внешнюю бесстрастность. Что ж, похоже, он научился читать зеленокрового гоблина как раскрытую книгу. Вот только почему тот бесится понять не может, хотя мысли о Споке неожиданно отвлекают и успокаивают.
Джим собирается поговорить с Ханом, и Спок уходит с ним, но возвращается уже через четверть часа, все такой же взбудораженный.
- Доктор, я хочу сказать, что вы поступили крайне неразумно и рисковали жизнью без крайней необходимости, - говорит Спок, кажется, даже не разжимая губ, а у Леонарда в буквальном смысле отвисает челюсть. Обычно Спок высказывает свое негодование исключительно Джиму, словно безопасность любых членов экипажа, кроме капитана, - их личное дело.
- Что? - переспрашивает он и чуть не хмыкает, когда бровь Спока взлетает вверх. Только у него получается одной бровью выражать целую гамму эмоций - сейчас это осуждение. - Подожди, о чем ты болтаешь? Думаешь, я специально геройствовал? Джим велел открыть чертову торпеду, что я, по-твоему, должен был делать?
- Не рисковать жизнью ценного члена экипажа, не имея предварительных данных об объекте. И жизнью доктора Маркус, разумеется, - чопорно отвечает Спок и будто бы успокаивается. - Прошу впредь быть более осмотрительным.
Только когда за Споком смыкаются двери, Леонард отмирает и пытается осознать услышанное. Спок отчитывает его за риск, да еще и ставит его жизнь выше жизни доктора Маркус - вот уж действительно чудеса.
"Совсем из своего вулканского ума выжил", - бормочет Леонард и отбрасывает мысль о том, чтобы выпить хотя бы глоток. На этом корабле ни на секунду нельзя расслабиться.
Они почти не разговаривают со Споком - события раскручиваются с такой скоростью, словно какой-то безумец сломал карусель, и теперь она несется с дикой скоростью, а тем, кто на ней, остается только цепляться за поручни и молиться. Когда становится понятно, что Джим выживет, кто-то из медперсонала отправляет Леонарда поспать хотя бы пару часов, угрожая в противном случае отстранением. Леонард не хочет спать, боится, что что-то пойдет не так, стоит ему только выйти из лазарета. Кровь Хана еще недостаточно изучена, чтобы он мог расслабиться хоть на секунду. Но его, разумеется, даже не слушают.
"Наверное, стоит поучиться у Спока запугивать персонал", - думает он, когда подходит к пустой палате, которую ему выделили для сна.
Похоже, ему действительно стоит поспать, потому что появление Спока Леонард замечает, только когда тот входит вслед за ним.
- Что с капитаном? - напряженным тоном спрашивает Спок, как будто имеет право находиться здесь.
Хотя какого черта? Они все слишком устали, а Джим для них обоих не просто капитан, но друг. Если, конечно, у вулканцев вообще существует понятие дружбы.
- Жить будет. Ему предстоит еще сложный путь, прежде чем он сможет снова носиться от аборигенов по лесам и рисковать своей жизнью, но, по крайней мере, он жив, - отвечает Леонард и тяжело опускается на постель. Ему нужно поспать, и Споку тоже - он даже последствия драки с Ханом залечивать отказывался до последнего, требуя, чтобы весь медперсонал сосредоточил свое внимание на капитане и пострадавших при обстреле корабля. - Слушай, если ты не против...
Спок вдруг оказывается рядом с ним и сжимает его ладонь, а потом начинает поглаживать пальцы как-то чертовски интимно. Леонард чувствует, как вся кровь бросается в лицо, а сердце бухает где-то в горле. Неожиданно в голову приходит мысль, что вулканцы целуются руками, и от этого его накрывает волной жара. Но он не отбирает руку и почему-то даже не отталкивает, когда Спок обхватывает его за шею другой рукой, прижимаясь к губам во вполне человеческом поцелуе. Это длится несколько секунд, после чего Спок отстраняется и выходит с пораженным видом. Наверное, сейчас и у Леонарда не лучше, но он трогает пальцами губы, обещает себе выпить, как только все закончится, и засыпает, даже не успев раздеться.
Снова он видит Спока в день, когда Джим приходит в себя. Тот ведет себя как ни в чем не бывало, и Леонард чувствует себя слегка разочарованным и отпускает пару саркастичных замечаний чисто по привычке. Он видит, каким взглядом смотрит на Джима Спок, и просто уходит в смежный с палатой офис. Ему нужно побыть одному, выкинуть из головы тот дурацкий поцелуй.
- Доктор МакКой, я бы хотел объясниться, - Спок снова врывается в его владения, и Леонард чувствует поднимающееся внутри раздражение.
- Вот только давай без мелодрам, Спок, - он корчит гримасу и отводит глаза, опасаясь, что они выдадут его растерянность. - Я прекрасно понимаю - ты был эмоционально нестабилен после смерти Джима. Но теперь все позади, и тебе бы хотелось, чтобы я забыл об этой твоей слабости. Мог бы и не утруждаться, я не собирался растрепать Джиму или еще кому.
- Вы ошибаетесь, доктор МакКой, - Спок вдруг оказывается рядом, так близко, что это считается неприличным даже для людей, не то что вулканцев. - Я ушел, потому что вы нуждались в сне. Я не мог причинять неудобство человеку, к которому испытываю не поддающиеся логике чувства.
- Ты... что? - Леонард несколько раз тупо моргает и чувствует, как пальцы Спока снова касаются его, как в ту ночь. На сей раз уже Леонард притягивает Спока к себе, чтобы поцеловать. И это ощущается как самый правильный и, черт возьми, логичный поступок.
Флешмоб: дайте мне пейринг, а я вам предложение из ненаписанного фика.
Кто-нибудь хочет?
Все герои являются совершеннолетними.
Для Орикет ДжейтуВ маленьких городках обычно происходят самые жуткие вещи - таков закон фильмов ужасов. Джаред никогда в это не верил, но теперь Чад пропал, а сам он блуждал по пустым улицам чертова Плезантвиля, с каждой минутой все стремительнее трезвея. Наверное, не стоило идти поздним вечером в бар в незнакомом городе в одиночестве, а уж напиваться точно оказалось плохой идеей, но Джаред устал сидеть в отеле и опрашивать местных. Все как один с невинными лицами твердили, что приезжие в их городе бывают нечасто и он первый чуть ли не за полгода, но слишком уж старательно они убеждали.
Чем дольше Джаред шел, тем более странными становились места. Постройки грудились вокруг, нависали темными крышами, а улицы становились все уже. Он словно попал в какой-то промышленный район, хотя за неделю в этом городе не видел ничего подобного. Его не оставляло ощущение чужого присутствия, пристальных взглядов со всех сторон. Звук собственных шагов звучал слишком гулко в здешней тишине, и Джаред несколько раз замирал на несколько секунд, чтобы проверить, не идет ли кто-то следом.
От шороха за спиной сердце упало в пятки. Джаред резко обернулся, чувствуя, как покрывается холодным липким потом. На сколько хватало взгляда улица позади оказалась безлюдна. Померещилось, просто померещилось. Он с облегчением выдохнул, снова развернулся и врезался в человека, который совершенно бесшумно подобрался к нему вплотную. В ужасе оттолкнув его от себя, Джаред рванул в сторону, врезался в столб и ободрал щеку.
Его развернули легко, как тряпичную куклу, и Джаред лицом к лицу оказался с ухмыляющимся вызывающе-красивым мужчиной.
- Осторожнее. Ты рискуешь пораниться, - вкрадчивым тоном произнес тот и вдруг повел носом, принюхиваясь. - А запах крови притягивает хищников.
Джаред вздрогнул и зашипел от боли, когда по ссадине мокро прошелся язык, толкнул мужчину в грудь и рванул, не разбирая дороги.
Утром, бреясь перед зеркалом, он не обнаружил ссадины на щеке и с облегчением посмеялся над собой - приснится же такое. А где-то вдалеке завыли волки.
Для it is not your fucking deal Пинтурбаны
Их бросают перед ним на колени - двух сильных, разъяренных, но не сломленных варваров, щедро покрытых грязью и ссадинами, в изодранной одежде, едва прикрывающей молодые загорелые тела. На обоих ошейники на прочной цепи, запястья связаны за спиной. Кристоферу не нужно вставать со своего места, чтобы разглядеть безупречную работу своих воинов. Он благосклонно кивает, отдает приказ отвести пленников в свою каюту и не вспоминает о них до самого отплытия. Их отряд возвращаются домой.Пленников зовут Закари и Карл - это единственное, что он может разобрать в незнакомом грубом языке. Они хороши, каждый по-своему, и первое время Кристофер просто ищет подход. От пищи не отказываются, хотя смотрят с недоверием загнанного зверя, словно ждут, что их захотят отравить. И переговариваются между собой, дожидаясь момента, когда Крис покидает каюту.
Они не расслабляются ни на секунду - во взгляде ненависть и ожидание. Кристофер не пытается их ломать, хотя и мог бы, он дает немного времени привыкнуть к новому положению, исподволь приучает к себе, к прикосновениям. И не позволяет никому отпускать скабрезных шуток, неважно, в их ли присутствии или нет. К тому моменту, как он решает взять свое, Карл уже почти спокоен в его присутствии. Закари - чуть менее, но Кристофер думает, что, возможно, все изменится позже.
Он начинает с Карла. Теперь оба пленника носят пристойную одежду, так как с приближением к Скандинавии холодает, поэтому его приходится раздеть, не взирая на нешуточное сопротивление. Возбудить получается не сразу, но у Кристофера есть повод гордиться собой. И когда он седлает Карла, тот рвется под ним, натягивая цепи и жилы, как дикий необъезженный жеребец. С Закари не приходится даже тратить время - тот разгорячен зрелищем, но зол и оставляет на теле Кристофера множество следов - до куда может достать зубами. Кристофер вынужден почти весь следующий день провести в каюте и всем своим видом показывает, что недоволен своими пленниками, пусть это и не так.
Они привыкают медленно: говорить на чужом языке и жалить ядовитыми словами всех, кто смеет над ними зубоскалить, носить теплую одежду и ошейники со знаками отличия Кристофера, спать на кровати, а не голой земле, втроем, и почти каждую ночь брать его. Они даже оказываются способны дарить свои особые, грубые ласки.
Когда Кристофер берет их с собой в новый поход, они больше не рабы, а охранники, самые надежные и беспощадные из всех, кто его защищал. Он знает, что они за него умрут и убьют кого угодно. Эта мысль согревает не хуже жара двух тел, обнимающих его ночью.
Для marina33 МакКой/дарк!фем!Кирк.
ребут!МакКой/миррор!фем!Кирк. МакКоецентрик, дарк
Первое время он не может поверить, все порывается найти способ вернуться, но как? Он столько раз повторял Джиму, что он врач, простой сельский доктор, а не физик, не инженер, не специалист по торпедам. Какая ирония, что именно сейчас ему так необходимы знания в данных областях. Но не обратишься же за помощью к Джейми, Споку или даже к Скотти. Поэтому ему остается просто ждать, надеясь, что настоящий Джим найдет способ вытащить его отсюда.
В первое время Леонард опасается быть раскрытым. Что, если кто-то поймет, что он - чужак? Что случится, когда Леонард откажется пытать какого-нибудь беднягу, провинившегося перед Империей или лично перед Джейми? О, он очень быстро узнает об обязанностях начальника медицинской службы. И это настолько выбивает из колеи, что он едва успевает придумать какую-то совершенно нелепую причину для отлучки и сбежать в уборную, прежде чем его выворачивает. И весь виски во вселенной не способен притупить боль и ужас, как раньше после неудачных операций.
Но его не трогают. На удивление пренебрежение собственными обязанностями не ставят ему в вину, хотя если судить по подчиненным, они уже давно должны доложить своему капитану. Он не может верить никому, даже Кристине, с которой в той, далекой вселенной, у него сложились вполне дружеские отношения. У этой Кристины ледяной взгляд, острый, словно хирургический скальпель, но она чурается его, как чумного, и позже Леонард узнает, почему.
Джейми заходит в его кабинет спокойная и собранная, лишь жесткая складка меж бровей и сжатые в линию губы выдают ее состояние. Лишь когда дверь закрывается, она срывающимся от ярости голосом сообщает о новом покушении, о том, что по кораблю ходят слухи, будто капитан стала слишком мягкой. Она вышагивает из угла в угол, мерно и жестко чеканя шаг, обещает отправить зачинщиков покушения в "будку агонии", а Леонард не может отвести взгляд. Это не Джим и Джим одновременно: ее жесткость против его силы, его рискованность против ее бесстрашия. Джим вызывает в нем восхищение и дурное желание защищать, а Джейми - чувство опасности и завороженность кролика перед удавом. Ужас и чуть-чуть возбуждения. Леонард не хочет думать о том, что это значит, но когда Джейми толкает его на кушетку, последней мелькает только мысль - как он будет смотреть в глаза Джиму.
Пятьдесят два дня спустя Леонард уже не знает, хочет ли вернуться.
Для ~Solinary~ - пинто. Это довольно странный текст, но надеюсь, тебе хоть чуть-чуть понравится.
Не кроссовер, но отсылка к "Героям"Если бы кто-то рассказал Крису, он бы, пожалуй, не поверил, что такое случается не только в кино. Он трахается с одним парнем, а следит за другим, но по сути это один и тот же человек.
Его любовника зовут Зак, он самый настоящий плохиш, и, черт, это заводит, но большую часть времени он известен под именем Гэбриэла - правильного, серьезного и не-гея. Когда Крис впервые сталкивается с Заком, в ночном клубе, они оба достаточно пьяны и разгорячены, чтобы уединиться в ближайшей туалетной кабинке. Их секс торопливый, на грани грубости, и даже если бы Крис решил остановиться в процессе, ему бы просто не позволили. Зак оставляет на память о себе яркий засос со следами зубов в месте между плечом и шеей и чуть скованную походку, но Крис не возражает.
Уже через день он видит Гэбриэла - тот работает в небольшой часовой мастерской, которая недавно открылась в доме напротив. Гэбриэл весь такой положительный, в очках и дурацкой жилетке поверх рубашки, с зачесанными назад волосами. Совсем не похож на того парня, который представился Заком, прежде чем засунуть Крису язык в рот. И тем не менее, это он, хотя и делает вид, что они не знакомы. Крис так возмущен, что едва не напрашивается на общение с полицией. Гэбриэл считает его чокнутым - серьезно, ничего смешнее Крис в жизни своей не слышал.
В следующую встречу с Заком он уже не позволяет себя надуть. Вернее, пытается. Пытается сопротивляться, пока Зак снова не заставляет тело Криса предать его. После этого Крис несколько дней носит водолазки с высоким горлом и, словно собака-ищейка, раскапывает информацию на Гэбриэла Грея. Как и ожидалось, никакого брата-близнеца нет, а значит, его просто водят за нос.
Следующий визит в часовую мастерскую приводит к неожиданному открытию - Гэбриэл понятия не имеет о существовании Зака. Если, конечно, он не профессиональный актер с многолетним стажем. А вот Зак гораздо более осведомлен, Крис по крупицам вытягивает из него информацию, хотя чутье подсказывает, что нужно держаться от этого странного двуликого парня подальше.
Крис взахлеб читает литературу, посвященную раздвоению личности, но не все понимает. Самое главное, что он улавливает, - "им" нужно обратиться за помощью. Вот только как, если Гэбриэл не знает, что ему нужна помощь, а Зак по понятным причинам не позволит себя лечить.
- Кого из нас ты хочешь оставить? - рычит от ярости Зак и жестко вколачивается в Криса сразу после того, как он поднимает вопрос. Они в гостиной, в квартире Криса, и острый край журнального столика врезался бы ему в живот при каждом толчке, если бы Зак не обнимал его одной рукой. - Кого, Крис? Святошу-Гэбриэла? Он слаб! Ты понятия, ч-черт, не имеешь, что он породит, если меня не будет.
Крис хватает ртом воздух и скулит. Правильный ответ всего один - ведь именно Гэбриэл настоящий, а Зак просто пытается спасти себя от уничтожения.
После того, как Зак уходит, молча хлопнув дверью, Крис долго курит, ломая непослушными пальцами фильтр, а потом проверяет почту. У него два новых письма: от Джона - с контактами психиатра, и от Карла, который обещал выяснить о прошлом Гэбриэла.
Крис колеблется, но все же выбирает второе письмо и сразу натыкается на скан старой, пожелтевшей от времени страницы - какого-то реестра, где первой строчкой значится: "Гэбриэл Грей (прежнее имя Закари Джон Куинто), родился..."
Аня, я должна была написать предложение, но случайно написала вам фик
Споунз для it is not your fucking dealКогда Джим просит - хочется верить, что лишь просит - Леонарда вместе с доктором Маркус обследовать на планетоиде таинственные торпеды, они все понимают опасность задания. Но в то, что оно закончится для него смертью, не верится до последних гребаных секунд на датчике обратного отсчета. Леонард знает, что в любой момент может умереть: космос - это риск, черт возьми, а их миссии мало напоминают исследовательские. Он привык думать об этом каждый день, встречая новый день. Но стать жертвой собственной неосторожности свойственно обычно Джиму, а уж точно не ему. Поэтому Леонард никак не может прийти в себя даже после возвращения на корабль.
Они обследуют криокапсулу из торпеды, совершенно неуместную в его лазарете, а Леонарду страшно хочется выпить и жаль, что нельзя это сделать прямо сейчас. Доктор Маркус что-то объясняет Джиму, Леонард не вслушивается, бездумно скользит взглядом по стенам, пока не натыкается на Спока. Тот не сутулится как обычно, а стоит с неестественно-прямой спиной, и от него прямо веет яростью, несмотря на внешнюю бесстрастность. Что ж, похоже, он научился читать зеленокрового гоблина как раскрытую книгу. Вот только почему тот бесится понять не может, хотя мысли о Споке неожиданно отвлекают и успокаивают.
Джим собирается поговорить с Ханом, и Спок уходит с ним, но возвращается уже через четверть часа, все такой же взбудораженный.
- Доктор, я хочу сказать, что вы поступили крайне неразумно и рисковали жизнью без крайней необходимости, - говорит Спок, кажется, даже не разжимая губ, а у Леонарда в буквальном смысле отвисает челюсть. Обычно Спок высказывает свое негодование исключительно Джиму, словно безопасность любых членов экипажа, кроме капитана, - их личное дело.
- Что? - переспрашивает он и чуть не хмыкает, когда бровь Спока взлетает вверх. Только у него получается одной бровью выражать целую гамму эмоций - сейчас это осуждение. - Подожди, о чем ты болтаешь? Думаешь, я специально геройствовал? Джим велел открыть чертову торпеду, что я, по-твоему, должен был делать?
- Не рисковать жизнью ценного члена экипажа, не имея предварительных данных об объекте. И жизнью доктора Маркус, разумеется, - чопорно отвечает Спок и будто бы успокаивается. - Прошу впредь быть более осмотрительным.
Только когда за Споком смыкаются двери, Леонард отмирает и пытается осознать услышанное. Спок отчитывает его за риск, да еще и ставит его жизнь выше жизни доктора Маркус - вот уж действительно чудеса.
"Совсем из своего вулканского ума выжил", - бормочет Леонард и отбрасывает мысль о том, чтобы выпить хотя бы глоток. На этом корабле ни на секунду нельзя расслабиться.
Они почти не разговаривают со Споком - события раскручиваются с такой скоростью, словно какой-то безумец сломал карусель, и теперь она несется с дикой скоростью, а тем, кто на ней, остается только цепляться за поручни и молиться. Когда становится понятно, что Джим выживет, кто-то из медперсонала отправляет Леонарда поспать хотя бы пару часов, угрожая в противном случае отстранением. Леонард не хочет спать, боится, что что-то пойдет не так, стоит ему только выйти из лазарета. Кровь Хана еще недостаточно изучена, чтобы он мог расслабиться хоть на секунду. Но его, разумеется, даже не слушают.
"Наверное, стоит поучиться у Спока запугивать персонал", - думает он, когда подходит к пустой палате, которую ему выделили для сна.
Похоже, ему действительно стоит поспать, потому что появление Спока Леонард замечает, только когда тот входит вслед за ним.
- Что с капитаном? - напряженным тоном спрашивает Спок, как будто имеет право находиться здесь.
Хотя какого черта? Они все слишком устали, а Джим для них обоих не просто капитан, но друг. Если, конечно, у вулканцев вообще существует понятие дружбы.
- Жить будет. Ему предстоит еще сложный путь, прежде чем он сможет снова носиться от аборигенов по лесам и рисковать своей жизнью, но, по крайней мере, он жив, - отвечает Леонард и тяжело опускается на постель. Ему нужно поспать, и Споку тоже - он даже последствия драки с Ханом залечивать отказывался до последнего, требуя, чтобы весь медперсонал сосредоточил свое внимание на капитане и пострадавших при обстреле корабля. - Слушай, если ты не против...
Спок вдруг оказывается рядом с ним и сжимает его ладонь, а потом начинает поглаживать пальцы как-то чертовски интимно. Леонард чувствует, как вся кровь бросается в лицо, а сердце бухает где-то в горле. Неожиданно в голову приходит мысль, что вулканцы целуются руками, и от этого его накрывает волной жара. Но он не отбирает руку и почему-то даже не отталкивает, когда Спок обхватывает его за шею другой рукой, прижимаясь к губам во вполне человеческом поцелуе. Это длится несколько секунд, после чего Спок отстраняется и выходит с пораженным видом. Наверное, сейчас и у Леонарда не лучше, но он трогает пальцами губы, обещает себе выпить, как только все закончится, и засыпает, даже не успев раздеться.
Снова он видит Спока в день, когда Джим приходит в себя. Тот ведет себя как ни в чем не бывало, и Леонард чувствует себя слегка разочарованным и отпускает пару саркастичных замечаний чисто по привычке. Он видит, каким взглядом смотрит на Джима Спок, и просто уходит в смежный с палатой офис. Ему нужно побыть одному, выкинуть из головы тот дурацкий поцелуй.
- Доктор МакКой, я бы хотел объясниться, - Спок снова врывается в его владения, и Леонард чувствует поднимающееся внутри раздражение.
- Вот только давай без мелодрам, Спок, - он корчит гримасу и отводит глаза, опасаясь, что они выдадут его растерянность. - Я прекрасно понимаю - ты был эмоционально нестабилен после смерти Джима. Но теперь все позади, и тебе бы хотелось, чтобы я забыл об этой твоей слабости. Мог бы и не утруждаться, я не собирался растрепать Джиму или еще кому.
- Вы ошибаетесь, доктор МакКой, - Спок вдруг оказывается рядом, так близко, что это считается неприличным даже для людей, не то что вулканцев. - Я ушел, потому что вы нуждались в сне. Я не мог причинять неудобство человеку, к которому испытываю не поддающиеся логике чувства.
- Ты... что? - Леонард несколько раз тупо моргает и чувствует, как пальцы Спока снова касаются его, как в ту ночь. На сей раз уже Леонард притягивает Спока к себе, чтобы поцеловать. И это ощущается как самый правильный и, черт возьми, логичный поступок.
@темы: И мы опять страдаем х...ней, словоблудие, фиковое, фики, "Хочешь переспать с вулканцем, хищным, как лемур?" (с)
И напоследок предлагаю всем вот прямо сейчас склониться перед императором 
На колени! (це) 
Проблема одна - колонок у нас нет, и со звуком они смогут посмотреть только дома. 
