Всегда поражаюсь тому, как ИГ умеет чередовать сахар и пощечины, точно зная, что именно мне сейчас нужно. Сейчас у нас период "ю кэн ду зат") "Да ты все знаешь, все умеешь, тебя ценят на работе; вот когда действительно понадобится, ты с этим легко справишься". Когда я приезжала порыдать, то ни слезинки не уронила, потому что получила именно ту поддержку, в которой нуждалась. Но иногда я получаю такие ментальные пощечины, что хочется сразу подобраться, взяться за ум и срочно исправиться. ИГ чуть ли не единственный человек, который способен вывести меня из периода неписца и самоуничижения и дать такой волшебный пендель, что я после него способна писать чуть ли не всю ночь подряд. Я жалею только о том, что мы не встретились раньше. Но значит, так было нужно.

@темы: размышлизмы, "Он просто счастлив. Я обязан это остановить, пока он тут всех не перезаразил этой дрянью" (с), личное, Шрам не болел уже девятнадцать лет. Все было хорошо (с)

---

Начиталась одного автора и поняла, какой мой главный кинк. Автор пишет очень неровно, и только я начинаю думать, что вот наконец-то "тепленькая пошла" (це), ан нет. Но! Именно за мой кинк я прощаю ему буквально все, мирюсь с любыми сквиками. Кинк называется очень просто - он был голоден, и я его накормил
Серьезно, даже я сама так часто его не пишу. Навскидку вспомнила только пинтурбановскую серию. Видимо, кому-то просто инфантилов не хватает или не инфантилов, но тех, о ком можно заботиться и скармливать им еду
Автора не раскрою, моя любовь к нему по-прежнему будет безмолвной

@темы: словоблудие, "Не знаю, что хуже: твой рыбный суп или твой новый цвет волос" (с), фиковое, личное, А раковина никогда не будет прежней (с), Генри взял на себя уборку и стирку, поскольку знает, что я поэтичный и артистичный и не занимаюсь столь приземленными вещами (с)

---

Что-то мой дневник стал скучноват. Сплошные постики "мы покушали" и про работу. А меж тем весна за окном весна - время влюбляться А я влюбилась зимой, и так бывает.
Рутина меня заедает( Скорей бы уж в отпуск! Осталось всего месяц потерпеть и "я уеду как Гоген на остров, на Таити" (ага, мечтай, Ая )

Вспомнила, что сейчас масленичная неделя, и вся в размышлении, не напечь ли блинов. Проблема в том, что я люблю печь блины, но терпеть не могу наводить тесто, у меня этим всегда занимаются специально обученные люди. Сходила бы к своим в гости, но они все на диете, и тесто для блинов могут и на уши мне надеть за такие предложения

Соли посоветовала назвать Дерека Мигелем перед тем, как показывать матушке. Лучше уж Мигель, чем те горячие восточные парни, которые у нас по улицам ходят) Попробовала показать "Мигеля" тетушке... В целом, реакция лучше, чем была у меня, когда я в первый раз увидела Дерека
Нашла чудный пирожок) Просто неудачный омегаверс без ХЭ

я испускаю феромоны
но феромонь не феромонь
тебе бесчувственная стерва
все вонь
(с)

@темы: словоблудие, личное

---

Название: Реванш
Автор: Aya-sama
Фандом: Teen Wolf
Пейринг: Айзек/Джексон, намек на Питер/Лидия
Жанр: PWP, UST
Рейтинг: NC-17
Размер: мини (~ 1800 слов)
Дисклеймер: ни на что не претендую
Все герои являются совершеннолетними.
Предупреждение: АУ после второго сезона. Джексон не уполз не уехал в Англию.
Саммари: по следам этого гифсета. Джексона бесит Айзек. Именно так он себе все и объясняет.
Посвящение: для ~Solinary~, моего гениального соавтора и просто прекрасного человека

– Джексон, – Лидия настойчиво постучала пальцами по краю их стола, и взгляд Джексона против воли метнулся к ярко наманикюренным ногтям. – Ты опять пялишься.
– Ничего подобного, – привычно отмахнулся Джексон и снова посмотрел в "угол для неудачников" – место, где обедали только непопулярные ученики. Зачем их неизменно занимали МакКол и компания, для него оставалось загадкой. Из них всех разве что Стилински, не имеющий суперспособностей и обаяния оборотней, еще считался пустым местом, хотя и его рейтинг постепенно менялся. Джексон знал все о школьной популярности – в конце концов, именно он по праву считался здешним королем.
Он окинул взглядом компанию, задержавшись на раздражающе-пушистых, мягких на вид кудрях Лейхи, и с самым скучным выражением на лице повернулся к Лидии.
– Так о чем ты хотела поговорить?
– Ты знаешь, – естественно, Лидию не обманул его тон. – Это уже становится заметным. Ты проходу ему не даешь. Питер говорит, ты цепляешься к нему на каждой тренировке. Сколько пройдет времени, прежде чем все догадаются?
– Питер? – как утопающий за соломинку уцепился Джексон за ее оговорку. В животе от слов Лидии противно потянуло, а взгляд опять метнулся в ту же сторону. – Ты говоришь про Питера Хейла – монстра, который держал в страхе весь город, чуть не убил тебя, сводил с ума, чтобы ты помогла его воскресить, а потом еще и проткнул меня когтями? Питера Хейла, которому даже Дерек не доверяет? С каких пор ты слушаешь его слова?
– Он не такой плохой, каким ты пытаешься его выставить, и Дерек доверяет ему, – отмахнулась Лидия. – И ты знал бы это, если бы замечал хоть что-то, помимо Айзека. Серьезно, Джексон, ты одержим им. Может, стоит уже признать это, наконец? Сколько еще ты будешь цепляться к нему? Тебя же бесит, что он не обращает на тебя никакого внимания.
– Не понимаю, о чем ты, дорогая, – чопорно ответил Джексон, давя тяжелый вздох. Он определенно нуждался в каких-нибудь правилах для бывших. Например, что стоит держаться от них как можно дальше, а при первой возможности вообще переехать. Вот Лидия на правах бывшей девушки очень ревностно следила за его жизнью. А Дэнни, который решил снова сойтись со своим бывшим парнем, опять где-то пропадал, предатель, вместо того, чтобы отвлечь внимание Лидии.
С того момента, как Джексон почти умер, Лидия стала относиться к нему с щемящей нежностью и почти материнской заботой. Их отношения эволюционировали во что-то другое, более глубокое, но очень скоро стало понятно, что как раньше уже не получится. Не то чтобы Джексон не пытался... Хотя, пожалуй, нет. Его удерживало от попыток ощущение неправильности, словно он пытался осквернить святыню. Теперь Джексон понимал Стилински, который всегда называл Лидию богиней. И вместе с исчезновением сексуального интереса к Лидии в нем вновь восстало то подзабытое чувство.
Лидия ошибалась – не он один здесь проявлял заинтересованность. Когда-то давно, казалось, вечность назад, сразу после обращения, Лейхи счел нужным рассчитаться за прошлые обиды. Раньше Джексон и вправду дразнил его и задирал, но не слишком активно, вот только Лейхи, похоже, любовно хранил в своей памяти каждый эпизод. Теперь ему доставляло удовольствие пугать Джексона неожиданным появлением за спиной, толкать на шкафчики в раздевалке – к счастью, только когда никто не видел – видимо, и он предпочитал не рисковать. От него несло дурной силой и самоуверенностью. А однажды в столовой Лейхи подсел к Джексону за пустующий пока стол и сжал его бедро прямо под столом, наплевав на тех, кто мог пройти рядом и увидеть. Ладонь скользнула дальше, острые когти впились в кожу совсем рядом с пахом, пропоров джинсы, а Джексон едва не взвился в воздух и не совладал с лицом. Тяжелое, темное возбуждение обожгло низ живота. Лейхи шумно втянул носом воздух и ухмыльнулся.
– Ты что, совсем с катушек слетел, Лейхи? – зашипел Джексон и попытался незаметно стряхнуть наглую ладонь. – Лапы убрал, псина, увидит кто-нибудь, я тебя просто урою.
– Например, красавица-Лидия? – еще шире разулыбался Лейхи. – Думаю, для нее будет сюрпризом, что у тебя встал на меня, правда? Забавно, да? Раньше ты меня задирал, а теперь я могу отплатить тебе той же монетой. И даже больше. Я могу уничтожить твою репутацию. Ведь этого ты боишься больше всего?
Когти еще раз царапнули и пропали, Лейхи поднялся из-за стола и ушел раньше, чем Джексон смог придумать достойный ответ. Ему осталось только сидеть и бессмысленно хватать ртом воздух. Внутри разрасталось темное, жадное желание, Джексон растерялся, когда понял, что представляет, как Лейхи мог бы сейчас затащить в раздевалку, зажать где-нибудь за шкафчиками и потискать безо всякого стыда или даже зайти гораздо дальше. Фантазия завела его до такой степени, что пришлось сбежать в туалет и закончить начатое Лейхи.
Но уже на следующий день Лейхи вел себя совершенно иначе. И он, и Рейес прекратили изображать из себя Микки и Мэллори Нокс, больше не задирали одноклассников, не нарывались на отработки и вновь взялись за учебу. Джексон даже несколько раз ловил себя на мысли, что скучает по этому новому, наглому и уверенному Лейхи, но гнал от себя запретные желания и возвращался в спокойную гавань объятий Лидии. А потом, когда он сам стал канимой, а после и оборотнем, ему стало уже не до Лейхи. Хотя память хранила еще один нечеткий эпизод в клубе, когда Лейхи и Рейес пытались обольстить его и не пустить к девчонке. Джексон словно выныривал ненадолго на поверхность, цепляя отдельные кадры, но потом его сознанием вновь завладевала канима, выполняющая волю хозяина. И как бы он ни рвался к Лейхи тогда, желая избавиться от препятствий между ними и прикоснуться, наконец, к влажным зовущим губам, канима перехватывала контроль, и уже Лейхи становился преградой. Этой сцены ему хватило на долгие одинокие ночи, когда Джексон вбивался в свой кулак и представлял на себе руки Лейхи.
Но с этим определенно стоило что-то делать. Волк рвался с цепи, его нападки становились все агрессивнее из-за того, что Лейхи не реагировал. Казалось, тот задался целью своим равнодушием вывести Джексона из себя, посмотреть, на сколько его хватит. А Джексон и сам не знал, сколько еще продержится. Он сгорал от желания врезать Лейхи и подставить ему беззащитную шею, и второе бесило его до дрожи.
Он сорвался после тренировки по лакроссу, слишком раздраженный необходимостью постоянно держать силу под контролем и присутствием Лейхи рядом. Ему удалось продержаться до тех пор, пока за последним игроком команды не закрылась дверь раздевалки. Только тогда Джексон позволил себе упереться лбом в прохладную плитку и втянуть влажный воздух. Сильные струи душа лупили по шее и лопаткам, но он не обращал внимания – внутри бушевало не утихшее раздражение. По-хорошему, стоило выплеснуть избыток сил, например, потягать штангу, но ему никак не удавалось заставить себя выключить воду. Джексон погрузился в свои мысли настолько глубоко, что прослушал появление в раздевалке кого-то еще, даже инстинкты подвели.
– Эй, ты в порядке? – громкий окрик Лейхи током прокатился по обнаженным нервам. Ярость ударила в голову, Джексона затрясло от злости.
– Какого черта тебе здесь надо? – зарычал он, резко разворачиваясь. – Что ты до меня докапываешься? Помощь решил предложить? Свали отсюда!
Лейхи, похоже, растерялся и даже не попытался сдвинуться с места, когда Джексон в два шага преодолел разделяющее их расстояние и сгреб футболку на его груди.
– Что тебе надо? – не обращая внимания на собственную наготу, прорычал Джексон и грубо встряхнул Лейхи. Раздражающие кудряшки дернулись от рывка. – Я велел тебе проваливать.
– Я слышал, – спокойно ответил Лейхи и даже не попытался вырваться. – Джексон, ты должен взять себя в руки. Ты на грани обращения.
Только сейчас Джексон с удивлением заметил, что выпустил когти. Он несколько раз вздохнул и убрал руки с груди Лейхи, и когти втянулись обратно сами.
– Я... Тебе нужно уйти отсюда, – сказал Джексон и вдруг осознал, что стоит голый практически вплотную к Лейхи. И не заметить его возбуждения совершенно невозможно.
– А что нужно тебе? Я мог бы помочь, если бы ты позволил. Я помогу тебе, – Лейхи повторял снова и снова, уговаривал его как животное какое-то неразумное. И Джексон повелся – рванулся вперед, практически впечатался в его тело и принялся жадно, жарко целовать неуступчиво сжатые губы. Но такими они лишь казались – на третий заполошный удар сердца Лейхи обхватил его руками и ответил не менее горячо, искусал ему все губы, подбородок, шею. Джексон сам не заметил, как отдал инициативу, расслабившись и лишь довольными стонами встречая каждый новый жалящий поцелуй.
– Давай, давай, еще, – шептал он и никак не мог заставить себя замолчать.
Лейхи – нет, теперь уже Айзек – трогал его, порывисто оглаживал спину, бока, сжимал задницу, словно никак не мог поверить, что можно и никто его не оттолкнет. А потом Джексон почувствовал, как его разворачиваю к стене, а требовательные пальцы быстро разводят ягодицы. Он уже решил, что Айзек трахнет его прямо так – насухую, безо всякой подготовки, но тот опустился на колени, скользнул носом по расселине и прижал горячий язык к бешено пульсирующей дырке. Джексон взвыл и попытался уцепиться непослушными пальцами за скользкую плитку. Ноги его не держали, он весь превратился в сплошную эрогенную зону. От того места, которого касались губы и язык Айзека, расходились волны чистого удовольствия. Ему еще никогда не приходилось испытывать ничего подобного, даже дрочка с пальцами в заднице не приносила такого яркого наслаждения. Джексон несколько раз сжал свой член и убрал руку, боясь кончить слишком рано. Айзек уже втолкнул в него язык и теперь трахал быстро и неглубоко, и от этого хотелось еще, глубже и больше.
– Давай, хватит уже. Хочу твой член, – бесстыдно то ли приказал, то ли попросил Джексон и развел ноги шире.
К счастью, Айзеку два раза повторять не пришлось. Тот напоследок широко лизнул его дырку, вжикнул молнией и прижался всем телом, горячим даже через слои ткани, подразнил, надавливая широкой головкой, и принялся вставлять. Мышцы дернуло болью, Джексон напрягся и царапнул когтями плитку, но Айзек накрыл его ладонь своей и успокаивающе сжал. Его прерывистое дыхание обожгло Джексону щеку, а потом по горячей коже прошелся влажный язык. Джексон повернул голову и застонал в рот Айзеку, который впился пальцами в его бедра и принялся вбиваться сильными быстрыми толчками, постоянно задевая простату. Джексон первым разорвал поцелуй, прогнулся в спине и уткнулся лбом в стену. Каждая мышца внутри ныла от жестких, безжалостных рывков, на бедрах расцветали синяки от хватки Айзека, а шея болела от жадных укусов, но он наслаждался каждой секундой и не думал ни о чем, кроме приближающегося оргазма, свернувшегося внизу живота горячим клубком. Он сжимался и сам толкался назад, насаживаясь на твердый толстый член, упиваясь пошлыми влажными звуками и прорывающимися вскриками Айзека. Айзек засунул два пальца ему в рот, навалился сверху и кончил, жестко прикусив кожу на шее. Джексон всосал пальцы, сжал свой член и замер, тупо глядя на свою сперму, расчертившую пол под ногами.
Айзек благодарно куснул его за шею еще раз и отодвинулся, позволяя разогнуться. По ногам тут же потекло, Джексон брезгливо поморщился, резко выкрутил краны и не сдержал ухмылку, когда Айзек выругался и отпрыгнул в сторону от ливанувших сверху струй. Он обернулся и посмотрел на Айзека сквозь завесу воды, не зная, как себя теперь вести. Они явно хотели этого оба, но Джексон лишь утолил первый голод и раззадорил себя еще сильнее, а что об их сексе думал Айзек, он понятия не имел.
– Вот поэтому я и велел тебе уйти, – нарушил Джексон молчание, раздвинул ноги и принялся вымывать из себя сперму, не отводя взгляда. Айзек обвел его голодным взглядом и втянул воздух. Из глаз пропало осмысленное выражение, казалось, еще секунда, и тот ступил бы под душ прямо в одежде.
– Стоп, стоп, – Джексон выставил руку перед собой, словно в самом деле рассчитывал, что это остановит Айзека. – Один раз я тебе позволил, но теперь... Только в постели.
Он видел, как напрягся Айзек перед последней фразой и как резко расслабился снова. Что ж, Джексон достаточно намучился с того момента, как Айзек приставал к нему в столовой, и до сегодняшнего дня. Он ведь заслужил небольшой реванш?

@темы: "Дерзкая упругая сучка" (с), Teen Wolf, фики, Little Rabbit Riding Hood

---

Прослушать или скачать Gin Wigmore Kill of the Night бесплатно на Простоплеер

@темы: Teen Wolf, Little Rabbit Riding Hood, лейся песня

---

Я не помню, писала ли, что я просто обожаю писать в соавторстве. Это на самом деле так
Во-первых, соавтор - это человек, который с удовольствием разделит с тобой траву идею, который точно получит столько же удовольствия от текста, сколько и ты (по крайней мере, у меня были только такие соавторы Во-вторых, соавтор не даст твоему огню погаснуть, будет со своей стороны подогревать интерес, а для меня это очень важно. В-третьих, не даст забуксовать сюжету. Потому что одна голова - хорошо, а две - это близнецы Итан и Эйдан лучше А еще с соавтором можно обсуждать весь сюжет, не боясь, что проспойлеришь, и человеку потом неинтересно будет читать (не могу не обсуждать большие тексты, меня прямо таки распирает о них поговорить)))
Сейчас мы с Соли обсуждали будущий фик Бож-же, какой прекрасный нас ждет фик! Кхм, простите, отвлеклась) Я в очередной раз вспомнила, как это классно - договаривать друг за другом фразы, подхватывать идеи и предлагать свои, цитировать будущих героев и смеяться над общими шутками Бож-же, как же я его уже хочу! Но уже скоро

@темы: соавторское, Счастье есть! И пить!, словоблудие, "Он просто счастлив. Я обязан это остановить, пока он тут всех не перезаразил этой дрянью" (с), фиковое, Срань господня, да у меня прилив творческого вдохновения! (с)

---

Название: Между двумя мирами
Автор: Rubin & Aya-sama
Артер: ValleryPrankS
Фандом: Star Trek
Пейринг: Спок/Джим
Жанр: псевдоисторическое АУ.
Рейтинг: NC-17
Статус: закончен
Размер: эта часть ~ 5 400 слов
Дисклеймер: персонажи принадлежат своим создателям
Предупреждение: ООС.
Саммари: любовный роман про непокорного девственника и благородного рыцаря.
Примечание: часть первая.
Все герои являются совершеннолетними.

Часть первая. Жертвенный агнец


Джим поглубже надвинул капюшон на лицо, пряча волосы и глаза. Если его увидят, то не миновать наказания. Он не стоило покидать пределы храмового комплекса, это запрещено. Но Джим хотел всего лишь взглянуть на процессию прибывших в Рем для переговоров представителей Федерации. Об этом шептались даже храмовые служки, настолько далекие от политических перипетий, как сам Джим от возможности свободно распоряжаться своей жизнью. Хотя ему грех жаловаться, его судьба предопределена и достойна, не каждому выпадала возможность угодить великой богине. Конечно, Джим никому бы не признался, но в глубине души боялся того, что вскоре должно было произойти. Ему не хотелось вести аскетичный образ жизни до конца своих дней в одной из отдаленных высокогорных провинций. Главный жрец Кхан давно отметил, что жажда жизни в Джиме слишком сильна и неприемлема для таких, как он. И Джим старался соответствовать. Скрывать истинные чувства и эмоции стало проще, да и стимул появился, когда он нашел потайной ход, ведущий через старую часть сада на одну из тихих улиц города. Первый раз попав в шумную толчею, Джим едва не оглох от криков торговцев, громких разговоров горожан и грохота повозок. Но он был счастлив вырваться в иной мир.
Джим в поношенном плаще не выделялся из толпы, да и кто бы на него обратил внимание, если процессия, неспешно приближающаяся к дворцу императора, приковывала все взгляды. О чужестранцах, что пожаловали из дальнего государства, никто ничего толком не знал. Все говорили, что за пределами Рема иная жизнь, заполненная удивительными машинами и разными диковинами. Судя по тем разговорам, что ему доводилось слышать, это было нечто невиданное. Джим хотел бы все это увидеть своими глазами, но ему довелось родиться здесь, где старые обычаи чтились превыше всего, а закон запрещал всевозможные нововведения, которые могли пошатнуть вековой уклад жизни. В Реме передвигались на повозках, а знать на каретах или верхом. Хотя Джим сомневался, что все те рассказы являются правдой. Конечно, он почти всю сознательную жизнь провел при храмовом монастыре, но никаких доказательств чудес не видел даже издали. А народ горазд болтать о чудесах, приукрашивая с большой фантазией услышанное краем уха.
Ближе к дворцу толпа сгущалась, и Джим не стал пробираться дальше, ведь люди стояли так плотно, что и иглу между ними не втиснешь. Но и со своего места Джим мог увидеть послов. Обычные люди, лишь одеты странно, но они ведь из другой страны. Однако внимание Джима привлекла одна закутанная в широкий плащ с капюшоном фигура. Вся свита посольства не скрывала своих лиц. И лишь один… Джиму на миг показалось, что человек посмотрел прямо на него, будто бы почувствовал пристальный интерес.
Как только процессия скрылась за огромными воротами, толпа зашумела, люди обсуждали новоприбывших. Джим грустно вздохнул и направился обратно в храм. Если бы у него была возможность пробраться во дворец, то он ею непременно бы воспользовался. Но ему осталось лишь развернуться и уйти подальше от толпы, где им могли заинтересоваться. И неприятностей тогда не оберешься. Светлые волосы и голубые глаза выдали бы его положение. Да и продетое в ухо кольцо с клеймом узнал бы каждый. Такая же печать красовалась на одеяниях жрецов, которые, в отличие от послушников, могли свободно передвигаться по городу.
В Реме было мало людей с отмеченной высшими силами внешностью, и всех их забирали жрецы для служения великой богине. Обычно, когда в семье рождался ребенок со светлыми волосами и голубыми глазами, будь то девочка или мальчик, это означало одно – через пять лет придут из храма и заберут к себе. Поэтому такие дети изначально становились изгоями, потому что родители боялись привязаться, ведь настанет время, когда придется оторвать от сердца собственное чадо. Джиму в этом плане повезло. Или не повезло, это с какой стороны посмотреть. Он стал исключением, его забрали, когда ему минуло девять. Его семья жила в уединении, отец был лесником, больше любил тишину природы и старался избегать людей по возможности, а мать… О ней Джим почти ничего не помнил, лишь ее грустную улыбку и усталый взгляд, да еще рассказы, больше похожие на сказки. О его рождении никто не знал, пока однажды на их дом не набрел заплутавший в лесу путник. Ему дали кров и еду, показали дорогу, ведущую к ближайшему селению. А через несколько дней пришли жрецы. Возможно, будь отец на тот момент дома, все бы сложилось иначе. Но судьба распорядилась по своему усмотрению. Джима забрали, а его мать убили, поскольку она пыталась им помешать. Участь Джима решал сам главный жрец Кхан – казнить или оставить при храме.
Он оказался самым старшим из новых послушников. Гораздо позже Джим узнал о том, что его должны были забрать еще несколько лет назад. Его все сторонились, и Джим привык к одиночеству, находясь при этом в окружении множества людей. Время шло, некоторые послушники уходили и не возвращались. Говорили, что их отправляли в другие храмы, которые находились далеко в горах. Писать и читать они не умели, поэтому посылать весточки друг другу тоже не могли. Джим умел и то, и другое, но тщательно это скрывал, как и свой странный дар, который с возрастом стал проявляться активнее и серьезно беспокоить.
Тем же вечером его вызвал к себе жрец Кхан и сказал, что звезды подсказали, когда наступит время ритуала – через восемь дней. Джима и еще нескольких послушников ожидала участь, к которой их и готовили. Это была хорошая новость и плохая одновременно. Хорошая – потому что Джим наконец узнал бы свою судьбу, и окончилось бы это тягучее ожидание. А с другой… Было столько всего вокруг, что хотелось изучить. Им бесконечно твердили о высшем предназначении, о долге перед Ремом и богиней – справедливой Офар, покровительницей и защитницей страны. Почетно посвятить жизнь служению, ведь не все могут позволить себе подобное. Джим старался повторять себе это как можно чаще. А еще Джим не знал, что это будет за ритуал, никто не отвечал на вопросы. Туманное пояснение жреца Кхана, что нужно будет пройти испытание на верность богине, ничего не объясняло.
Когда жрец ушел, Джим не мог сдвинуться с места. Он стоял под огромным куполом, сквозь маленькие окошки которого падал свет на статую Офар, облаченную в тунику. В одной руке она держала меч Справедливости и Возмездия, а другую протягивала в приветственном жесте. Джим поежился. Богиня смотрела безразличными пустыми глазами. Почему он раньше не замечал этого? Он дотронулся до ее стопы, перевитой ремешками сандалий, и отшатнулся. На краткий миг храм затопила тьма, густая, непроглядная, в которой Джим едва не задохнулся. И он тут же сбежал.
Он старался ступать тихо, чтобы не потревожить остальных послушников. Они спали в большом длинном помещении, лежанки стояли практически вплотную друг к другу. Доски чуть скрипнули, когда Джим забирался на свою, но никто не сказал ни слова, и он замер, прислушиваясь к тихому дыханию спящих. Совсем немного времени осталось. Вскоре ему предстояло покинуть своих товарищей, со многими из которых он провел несколько лет, но никого из них так и не узнал настолько близко, чтобы сожалеть о близящейся разлуке. Не хватать ему будет иного. Больше не будет тайных вылазок, шума улиц, гомона торговцев на рыночной площади. А ему бы так хотелось… Но Джим тут же оборвал себя. Ни к чему пустые мечтания.
Он никак не мог уснуть, ворочался с боку на бок. Обычно сон приходил, едва голова касалась тюфяка. Послушники не проводили дни в праздности. Каждому находилось дело. Джим помогал ухаживать за лошадьми. Работа была тяжелой и выматывающей. Иногда выпадало немного свободного времени, его-то Джим и использовал, чтобы улизнуть.
Мысли то и дело возвращались к тому незнакомцу в плаще. Джим не мог объяснить, почему его так заинтересовал человек, прячущий свою внешность, но интуиции он всегда доверял. Это не было праздным любопытством, что-то внутри толкало узнать побольше. К добру или к беде подобное желание, знала лишь великая богиня. И поскольку Джима ожидало скорое отбытие в дальний храм, то стоило воспользоваться случаем и попробовать хотя бы рассмотреть того человека поближе, иной возможности не представилось бы. После принятого решения стало спокойнее, и Джим смог уснуть.

Закрытый, а оттого загадочный Рем не переставал удивлять Спока. Начать с того, что в нем не существовало цивилизованного транспорта. До границ Федерации посольство добралось поездом, а затем пришлось пересаживаться в ожидавшие их кареты, запряженные выносливыми, но медлительными лошадьми. А в столице их и вовсе вынудили спешиться и следовать до дворца пешком. Самому Споку пять с половиной миль до дворца не представляли трудностей, вот только его спутники, люди, отличались гораздо меньшей выносливостью. И под конец путешествия все, кроме него, весьма утомились.
Посмотреть на чужаков собралась большая толпа, что доставляло определенные неудобства и затрудняло их передвижение. Глубоко надвинув капюшон на лицо, чтобы не привлекать излишнего внимания своей необычной внешностью, Спок мысленно подсчитывал, сколько времени им удалось бы сэкономить, будь в Реме хотя бы дилижансы. А уж если бы удалось связать Федерацию и Рем железной дорогой, по самым приблизительным расчетам выгадать они могли бы до двенадцати с половиной часов.
Само нежелание Рема цивилизоваться заранее ставило крест на миссии посла Пайка, но тот излучал оптимизм. Спок несколько раз пытался поделиться с ним своими расчетами неблагоприятного исхода переговоров и прекратил, так и не найдя поддержки. Спок считал эту позицию наивной и самонадеянной, но молчал, как не обсуждал и местные шокирующие порядки. Их сопровождало не менее десятка молчаливых охранников, тычками и пинками разгонявших толпу, если кто-то пытался подойти ближе. А таких нашлось предостаточно. Спок собственными глазами видел, как один из охранников походя протянул по спине короткой плеткой еще совсем юного мальчишку, вздумавшего броситься в ноги процессии. И тот не издал ни единого звука, словно ожидал наказания.
"Варварство", – подумал Спок и отвернулся, только когда убедился, что мальчишку больше никто не трогал. Он понимал, что в противном случае попытался бы вмешаться, а это могло поставить их миссию под удар. Еще в самом начале, когда только обсуждался первый официальный визит в Рем, посол Пайк напоминал, насколько важен будущий союз для Федерации. Знания о Реме по-прежнему оставались весьма противоречивыми и отрывочными, поэтому посол Пайк несколько раз подчеркнул, что им всем следует сохранять невозмутимость и не вмешиваться, даже если местные порядки покажутся варварскими. И вот сейчас Спок особенно тонко прочувствовал, о чем тот предупреждал, и вся его суть протестовала против этого. Посол Пайк, который тоже, безусловно, видел вопиющую сцену, придержал Спока за край длинного рукава, без слов призывая к спокойствию. И хоть Спок не нуждался в дополнительном напоминании, все же поддержка не стала излишней.
Он вновь повторил себе, что посол Пайк относится к нему по–отечески в память о матери. Когда мать Спока, уроженка Федерации, осиротела в юном возрасте, именно посол Пайк взял на себя заботы о ее воспитании. Аманда часто повторяла Споку, что он всегда сможет найти поддержку у посла Пайка, если захочет покинуть Вулкан. Так и вышло после ее смерти. Иногда Спок задумывался о том, была ли она хотя бы немного счастлива, находясь среди холодных и рациональных вулканцев, если даже он – дитя смешанного брака – считался в обществе практически парией.
Императора во дворце не оказалось. Их встретил темноволосый мужчина средних лет, чье лицо украшал золотистый узор с символикой, виденной Споком на флагах, развешенных по столице. Тот назвался Джоном, распорядителем, и посетовал, что их визит совпал с рождением у императора третьего сына, из-за чего тому пришлось уединиться на пару дней для совершения молебна богине. Как понял Спок, эта богиня особо чтилась в Реме, и пропускать ритуал ради встречи с посольством Федерации никому и в голову бы не пришло. Странно еще, что вся столица не ликовала из-за этого радостного известия.
Люди в Реме оказались красивыми в классическом понимании – все как на подбор высокие, стройные, темноволосые и темноглазые, что чем-то роднило их с вулканцами. За все время нахождения в столице Спок не увидел ни одного блондина, хотя замечал в толпе светлые головки совсем маленьких детей.
– Мы разместим вас на лучшей вилле, совсем рядом с дворцом, – краем сознания зафиксировал он слова Джона, который отвесил им почтительный поклон. – Мне приказано обеспечить нашим гостям самые лучшие условия и позаботиться об их досуге.
О том, что в Реме понимали под заботой о досуге, Спок узнал тем же вечером, когда после плотного и разнообразного ужина вернулся в предоставленные покои и обнаружил в своей кровати эстетически привлекательную обнаженную смуглую женщину. Ему преподнесли рабыню, о чем свидетельствовал тонкий золотой ошейник. Женщина слегка улыбалась, весь ее вид выражал покорность.
– Господин желает сперва совершить омовение? – спросила рабыня, плавно спустилась с кровати и замерла рядом с ним, не решаясь, по-видимому, проявлять инициативу. Она ни на секунду не выразила удивления его внешностью и вела себя так, словно всю жизнь мечтала ему подчиняться. Спока замутило от этой мысли. Само существование рабства в просвещенное время просто шокировало, но вот такой дар важным гостям вызывал отвращение.
– Я здесь для того, чтобы доставить вам удовольствие. Можете делать со мной все, что пожелаете, – прошептала рабыня и прильнула к нему всем телом, прижалась мягкой полной грудью, окутала тяжелым сладким ароматом надушенного тела. – Что я могу для вас сделать, господин?
Дар речи наконец вернулся, и Спок сумел выдохнуть:
– Уходи. Мне ничего от тебя не нужно.
– Господин желает мальчика? Я передам мастеру Джону, он сейчас же исправит ошибку, – смущенно пролепетала рабыня, тут же отпрянув и низко склоняясь перед ним. – Я прошу прощения, господин.
– Не нужно никакого мальчика! – в ужасе перебил Спок и на мгновение представил, как до самого рассвета его спальню посещает череда юношей и девушек. – Никого не нужно. Можешь передать мастеру Джону, что я благодарю за гостеприимство, но не могу принять дар, так как обручен.
– Мастер Джон будет очень, очень недоволен, – едва слышно пробормотала рабыня и подняла на него свои темные умоляющие глаза. – Вы уверены, что не хотите, господин? Я умею очень многое, вы не пожалеете, обещаю. Негоже отказываться от дара.
– Тебя накажут за то, что я отказался? – догадался Спок и вновь испытал желание защитить хоть кого-то от этих варварских законов. На ее лице на миг мелькнуло что-то, подтвердившее его правоту. – Ты можешь остаться до утра, если это поможет, но я не буду тебя трогать.
– Нет, – прошептала она и опустила глаза. – Я не могу обманывать мастера Джона, иначе богиня покарает меня. Простите, господин.
С этими словами рабыня вновь поклонилась, поцеловала край его одежды и покинула покои, а Спок не спал до рассвета, размышляя, правильно ли поступил. И сколько мужчин из их посольства сейчас мучилось угрызениями совести.

К вечеру Джим с ног валился от усталости, но от своего намерения не отказался. Поэтому, как только закончил работу на конюшне, тут же выбрался в город. В этот раз он боялся даже больше, чем в предыдущие дни. От одной мысли, что не удастся выяснить, почему так тянуло к тому незнакомцу, что скрывалось за мешковатым плащом и большим капюшоном, становилось почти страшно. Когда-то давно – Джим еще помнил – мать рассказывала о том даре, что есть у каждого в их роду. Тогда он не совсем понимал, о чем она вообще говорит, а когда подрос, то многое осознал, однако объяснить все с ним происходящее было больше некому. Иногда прикосновение к кому-то вызывало непонятные ощущения, а перед глазами вставали образы, которые не всегда удавалось расшифровать. Но в одном Джим был уверен – он видел будущее, связанное с теми людьми, которых касался. И сразу понимал участие человека в своей судьбе. Несколько раз он таким образом избегал неприятностей. Тем страшнее в его воспоминаниях представала та тьма, которую он видел несколько дней назад в храме. Возможно, все дело в том, что о богине не дано знать не посвященным в таинство жречества. А Джим являлся еще только послушником и, возможно, зря надумывал себе всяких ужасов. Та липкая тьма – всего лишь завеса, ограждающая от высшего знания божественной сущности.
Отыскать прибывших с посольством не составило большого труда, поскольку о них говорил весь город – еще бы, такое событие. Где бы они ни появились, об этом тут же разносилась весть и к тому месту стремились горожане, ведомые любопытством. Джим забрался на сложенные у лавки торговца ящики, все равно того больше увлекло наблюдение за шествующими по главной улице незнакомцами, чем за своими товарами. Отсюда Джим все хорошо видел. Первое, что показалось ему странным, в свите было несколько светловолосых людей – взрослых, которые не скрывали своей внешности. Но его внимание снова привлекла фигура в плаще. Человек обернулся, будто почувствовал пристальный взгляд и жгучий интерес. Джим едва не упал, испугавшись, словно тот услышал его мысли.
Толпа потянулась следом за чужестранцами, и окрик торговца заставил Джима покинуть это место как можно скорее. Когда он, пробираясь переулками и прячась, чтобы его не заметили, дошел до того места, где процессия остановилась, то не увидел незнакомца в плаще. Его не было среди этих странных людей. Джим вздохнул, разочарование затопило горькой волной. Ему вообще не следовало сюда приходить. Чего он хотел, чего добивался? Все это глупости и ничего более. Ему есть, чем заняться, и не стоило отвлекаться на те вещи, которые его не касались. Он побрел обратно и уже свернул на улицу, ведущую к храму, как впереди показался тот человек, закутанный в темно-зеленый плащ без украшений и опознавательных знаков. Таких не увидишь на обычных горожанах, которые всегда старались хоть как-то украсить свои одежды – вышивкой или мехом.
Человек свернул и исчез между домами. Джим ускорил шаг и едва успел оказаться в узком переулке, как его толкнули к стене, а в шею впились пальцы.
– Зачем ты за мной следишь?
Джим во все глаза смотрел на чужестранца. Помимо всего прочего, его поразила внешность, а особенно – необычной формы уши. Джим не удержался и дотронулся. Это разозлило незнакомца, и, хотя на его лице не отобразилось ни единой эмоции, рука на горле сжалась сильнее.
– Отвечай.
Он говорил с сильным акцентом, но все же на местном наречии. Это Джима удивило, но он не мог ответить, даже если бы очень хотел, воздуха едва хватало, чтобы дышать. Человек чуть ослабил хватку.
– Кто ты? – вместо ответов на его вопросы, Джим задал свой. Именно это интересовало его больше всего на данный момент. Но незнакомец смотрел недружелюбно, и ему явно не нравилось происходящее, как и сам Джим.
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Меня тянет к тебе, – просто сказал Джим.
– Что значит "тянет"? Тебя подослал Джон?
– Нет, – Джим понятия не имел, кто это такой. – Как тебя зовут?
Незнакомец наконец убрал руку от горла и отступил на два шага, словно даже стоять рядом ему было неприятно. И он явно сделал вывод, что Джим неопасен.
– Спок, – ответил он после паузы.
– Странное имя. А я Джим.
– Зачем ты шел за мной? – снова спросил Спок.
– Я уже сказал.
– Что это значит?
– Ты меня притягиваешь.
– Что?
– Ты странный, Спок, – улыбнулся Джим. – Я тебя увидел, когда вы приехали во дворец. Мне стало интересно.
– Ты всегда делаешь, что тебе хочется? – в его голосе звучало неодобрение.
– Нет, – ответил Джим, и улыбка тут же сошла с лица. У него было слишком много ограничений. На миг он забыл об этом, словно попал в другую жизнь, в которой есть возможность самому решать, куда идти, с кем говорить и совершенно не бояться последствий.
Спок накинул капюшон, снова пряча свою внешность. Совсем как Джим, только причины были разными.
– Подожди, – Джим нагнал уходящего Спока и схватил его за руку. Дыхание перехватило, и нахлынули образы, как бывало и раньше, только в этот раз видение было более ярким и сильным. Джиму показалось, что он падает.
– Что с тобой?
Джим понял, что Спок его поддержал. Близость будоражила и волновала. Джим не знал, что и думать, он ощущал сейчас слишком много всего. Но размышлять почти не получалось, он мог лишь наслаждаться странным ощущением спокойствия и неопределенного чувства, которому не мог дать внятного объяснения.
– Джим?
– Спок.
Его имя так приятно было произносить, как и ощущать себя в объятиях сильных рук. Но Спок, вероятно, думал иначе, потому что, едва Джим пришел в себя, тут же снова отступил. А Джима будто привязали, и он потянулся следом.
– Тебе не стоит так вести себя с незнакомцами, строго сказал Спок и отодвинул Джима от себя. – Мне нужно идти.
Джим не мог помешать Споку уйти и смотрел, как тот скрывается за поворотом. Словно во сне Джим возвращался в храм, даже едва не попался на глаза жрецам, но вовремя успел спрятаться.
Ночью Джим даже не пытался уснуть. Да и как он мог после всего случившегося? Теперь, когда внутри буря улеглась, он наконец смог осмыслить увиденное. Этот странный человек по имени Спок, такой чужой, далекий и недоступный, притягивал теперь еще сильнее. Возникшие перед глазами образы не давали покоя.
Об особенном виде взаимоотношений двух людей Джим знал весьма приблизительно. За все его восемнадцать лет не было никого в его жизни, к кому он бы испытывал сильные эмоции. Конечно, он знал кое-что, чего не следовало, ведь его вылазки в город приносили много информации. А люди говорили о разном. Иногда Джим видел, как люди держатся за руки или прижимаются друг к другу телами и губами. В храме такого он конечно же не мог наблюдать. Девушек здесь не было, только юноши-послушники и взрослые мужчины-жрецы. А послушникам не полагалось знать более того, чему их учили. Хотя это учение в основном сводилось к зазубриванию хвалебных песен богине.
Послушание – вот, к чему в первую очередь их готовили, и к смирению с собственной участью. Когда Джим только попал сюда, он боялся, что его постигнет судьба матери, поэтому, не раздумывая, согласился на все условия жреца Кхана. К тому же, внутри еще теплилась надежда, что его заберет отсюда отец. Но время шло, отец так и не появился, а жизнь в храме не казалась такой уж плохой. Чем дальше, тем больше Джим убеждался, что иной судьбы ему и не предназначалось. Росла уверенность в важности пути служения великой богине. Он был готов посвятить всю свою жизнь ей, ведь она направила его на этот путь, привела под своды храма и вверила жрецам. Тайные вылазки в город казались баловством, но Джим и не подозревал, что менялся внутри благодаря им. Может, в связи с этим у него иногда возникали крамольные мысли, которые приходилось подавлять, прятать поглубже.
И вот теперь, когда он случайно столкнулся со Споком, который перевернул все внутри, предначертанный путь более не выглядел привлекательным. Разве не сама богиня послала этого человека Джиму навстречу? Разве не в ее руках судьбы всех людей? Значит, у Джима есть иная дорога, шанс на другую жизнь. Возникающие видения всегда исполнялись, хотя их было не так много, поскольку ему требовалось коснуться человека, а это выходило только случайно, ведь будь-какие контакты строго запрещались, жрецы внимательно следили за этим. Поэтому образ Спока, который крепко прижимал к себе обнаженного Джима, оглушил и выбил почву из-под ног. От одного осознания, что такое возможно, внутри все сжималось, а сердце начинало биться как сумасшедшее. А если бы удалось пережить подобное наяву? Если бы все те чувства, которые проснулись, стоило лишь коснуться, можно было испытать снова?
Ночью покидать пределы храма было особенно сложно, ведь по периметру выставлялась стража, чтобы никто не посмел попасть внутрь или выйти наружу. Строения, в которых жили послушники, стояли особняком от храма, факелы здесь не жгли, что было лишь на руку Джиму. Он не знал, где поселили посла и его свиту, но решил, что рядом с дворцом. Таким почетным гостям наверняка выделили одну из вилл, которые он видел в одну из своих прогулок по городу. Однажды ему даже удалось пробраться на территорию одной из них. Сад, полный благоухающих цветов и трав, высоких деревьев и фонтанов, поразил тогда воображение. Но долго он не мог там оставаться, хотя уходить вовсе не хотелось. Сейчас он и направился туда.
Джим вознес молитвы богине, чтобы она помогла ему встретиться со Споком. Одна из вилл, которые обычно пустовали, этой ночью светилась огнями. Факелы разместили по всему саду, и Джиму приходилось избегать освещенных участков. Он растерялся, не зная, как отыскать Спока. Решил, что для начала стоит подобраться поближе к дому. Он прошел по отдаленной части сада, где огней почти не было, едва не наткнулся на двух стражников, но они увлеченно обсуждали гостей, поэтому даже не обратили внимания на скользнувшую чуть в отдалении фигуру. Подойти к дому не получалось, и Джим уже было расстроился. Как глупо с его стороны было надеяться, что все получится. Но пока не сдавался.
И когда наткнулся на скрытую вьющимися лианами скамейку, то убедился в благоволении богини.
– Спок, – тихо позвал Джим. Тот обернулся.
– Что ты здесь делаешь?
Джим растерялся, не зная, как объяснить, поэтому молчал и лишь вглядывался в лицо Спока, освещенное неполной луной.
– Джим, – позвал Спок, когда молчание затянулось.
– Я пришел к тебе.
– Зачем?
– Меня привела богиня.
Теперь Джим уверился в этом окончательно. Если бы великая богиня была против, то Джиму не удалось бы все так легко. Она указала ему путь.
– Понятно, – ответил Спок.
– Не гони меня, прошу, – Джим опустился перед сидящим Споком на колени.
– Немедленно поднимись, – Спок вздернул его и усадил на скамью. – Что ты хотел?
– Тебя.
– Что это значит?
– Я хочу остаться рядом с тобой, – Джим коснулся его руки. Спок попытался ее выдернуть, но Джим сильнее стиснул пальцы. – Позволь касаться тебя.
Он так хотел все объяснить, рассказать, что чувствует, но не мог. Не получалось, не знал, как это сделать. Джим знал одно – что его прежняя жизнь теперь ничего не значит. Возможно, он хватался за шанс изменить свою судьбу вопреки предначертанному.
– Джим, – Спок аккуратно высвободился из хватки, – тебе нужно возвращаться домой. Где ты живешь?
– При храме.
– Ты жрец?
– Пока лишь послушник, – Джим показал продетую в свое ухо серьгу с клеймом жреца Кхана. – Я не могу теперь вернуться. Богиня привела меня к тебе. Моя судьба в твоих руках.
– Ты раб?
Джим отрицательно покачал головой. Выражения лица Спока не было видно, и Джим не мог понять реакцию на свои слова, но если тот пока не позвал стражу, то, вероятно, все не так плохо.
– Тебя выгнали?
– Нет, я сам пришел. Ты моя судьба, Спок.
– Это нелогичное утверждение, Джим. Тебе нужно вернуться.
– Ты не можешь меня прогнать. Я видел нас.
– Видел?
– У меня есть дар, – неуверенно начал Джим, ведь еще никому об этом не говорил. – Я могу видеть будущее. Если бы я мог, то показал тебе.
– Это возможно, – медленно проговорил Спок и протянул свою ладонь. – Наш разум будет общим. Не бойся.
– Я не боюсь, – ответил Джим и доверчиво подался вперед. Он мог позволить Споку все, даже если бы тот сказал, что сейчас убьет Джима. Когда кожи коснулись прохладные пальцы, он прикрыл глаза. Изнутри словно окутало светом и теплом. Джим не совсем понимал, что происходит, но ему нравились ощущения. Он словно купался в лучах солнца. А когда пальцы исчезли с его лица, внутри стало так пусто, словно его бросили в темную комнату, отрезав от мира толстыми стенами.
– Что это было? – Джим не смог удержаться от вопроса. И ему хотелось умолять, чтобы это повторилось вновь.
– Я смог увидеть то, о чем ты говорил. А также фрагмент твоей жизни.
– Ты позволишь остаться с тобой?
– Я не могу, Джим.
– Почему? – разочарование болью прокатилось внутри.
– Уходи, пока не заметили твое отсутствие.
– Спок…
Спок не ответил. Он поднялся и ушел. Просто ушел, оставив Джима одного. И что ему теперь оставалось делать? Значит, богиня лишь указала на то, что этот путь неверный. Слезы помимо воли покатились по щекам, и Джим со злостью их утер. Он просто глупец. Не стоило надеяться на что-то иное, помимо того, что у него имелось. Смирение и послушание. Иначе будет больно и обидно. Джиму не оставалось иного, кроме как вернуться и принять свою судьбу.

На следующий день за завтраком все обменивались одинаково мрачными взглядами, из чего Спок сделал выбор, что "подарки" Джона ни у кого не вызвали воодушевления. Сам Джон появился сразу после трапезы, принес извинения за недопонимание и выразил надежду, что экскурсии по святым местам Рема придутся по вкусу больше. Спок чувствовал неодобрение и надеялся, что своим отказом от "даров" они не нанесли смертельную обиду императору. Посол Пайк от лица всех подчиненных поблагодарил за гостеприимство и попросил впредь не присылать им рабов для удовольствий, так как все члены посольства женаты или обручены и очень серьезно относятся к данным обетам. Сам Спок сильно сомневался в том, что эту причину сочтут заслуживающей внимания, но Джон явно расслабился. Он выделил им молодого разговорчивого раба в качестве гида и распрощался, сославшись на срочные дела.
Прогулка не принесла спокойствия. Сначала Спок заметил следовавшего за ними по пятам закутанного в плащ человека. Так он познакомился со странным светловолосым молодым мужчиной по имени Джим. Спок не хотел бы признаваться самому себе, но эта встреча всколыхнула что-то внутри, а когда позже вечером он объединил их сознания, на него обрушилось невероятное ощущение узнавания. Между ними протянулась ниточка связи, которая не ослабла, даже когда Спок ушел. И вот теперь он сидел в своих покоях, среди свечей и благовоний, и пытался привести мысли в порядок.
Спок вдруг понял, что означало признание Джима: "Меня к тебе тянет". Он сам испытал невероятное по силе желание найти Джима, снова прикоснуться к его разуму, погрузиться в теплоту его мыслей, раствориться в нем. Это чувство пугало. Джима переполняли эмоции, многим из которых Спок бы даже не сумел дать определение. Эмоции оглушали, и заученные с детства правила требовали уйти, защититься от этой разрушительной силы. Его самоконтроль трещал по швам.
Разумом Спок знал, что поступил правильно, когда оттолкнул Джима. Он не мог подвергать опасности миссию, даже если сам не верил в ее успех. Но Джим оказался послушником, будущим служителем культа, и вряд ли ему бы позволили покинуть Рем. Спок не знал, с чего начал думать о том, чтобы забрать Джима с собой. Не мог же тот и его убедить в существовании мифической воли богини. Но будь Джим свободным... Сердцебиение совершенно не логично ускорилось почти в два раза, когда Спок подумал о том, чтобы забрать Джима с собой. Он не мог бы себе такого позволить в любом случае – по окончании миссии ему предстояло решить: вернуться ли в Вулкан или остаться в Федерации и полностью разорвать связи с родными. Спок всегда чувствовал себя чужаком в родной стране. Будучи первым ребенком смешанного союза, он столкнулся с неприятием сверстников и учителей. Споку пришлось каждый день доказывать, что наличие в нем человеческой крови не делает его хуже. Он с детства привык, что его победы воспринимались как само собой разумеющееся, зато ошибки и поражения вызывали у окружающих злорадство. Насколько, конечно, могли злорадствовать безэмоциональные вулканцы. Словно это подтверждало, что он неполноценный член общества. Ребенком Спок еще находил поддержку у матери, но очень скоро научился прятать свои слабости так глубоко, что сам забывал об их существовании. И все же, когда мать умерла – еще совсем молодой, – Спок понял, что не хочет больше находиться в Вулкане ни единого дня. Выдержав положенный месяц траура, он попросил у отца разрешения ненадолго уехать в Федерацию и вновь столкнулся с его разочарованием.
– Я вижу, сын, что ты не готов следовать путем истинного вулканца. Возможно, человеческая кровь в тебе оказалась слишком сильна, хоть я и верил, что воспитание поможет это исправить, – строгим тоном отчитал его отец. – Но в память о твоей матери я готов разрешить тебе путешествие в Федерацию, хоть и считаю, что оно скорее навредит. Я не в праве тебя останавливать, но как твой отец требую, чтобы ты вернулся не позднее, чем через полгода, и женился на своей нареченной, Т'Принг. В противном случае мне придется изгнать тебя из рода и страны. Подумай и прими разумное решение, сын.
Связь с Т'Принг находилась там же, где и свежеобразованная связь с Джимом. Только встретившись с Джимом, Спок понял, какой чуждостью и холодом веяло от старой связи. А ведь после официального бракосочетания ей предстояло окрепнуть и занять гораздо больше места в его разуме. Пришлось прибегнуть к знакомым практикам, чтобы уснуть, но привычные бесстрастность и спокойствие его покинули.
Утром Джон сообщил, что император разрешил посольству посетить закрытый храм, посвященный покровительнице Рема, богине Офар. Горящие восторгом глаза Джона лучше любых слов дали понять, что вход туда дозволялся лишь избранным. Спок вспомнил, что Джим представился послушником, и вновь почувствовал странную тягу. Он прикидывал шансы на то, чтобы увидеть Джима, и без особого интереса слушал слова одухотворенного сверх меры гида.
– Вы не можете представить, какая честь вам предоставлена. Попасть в храм богини Офар разрешено лишь избранным, – сообщил тот и вдруг остановился и ткнул пальцем в Чехова. – Вот вы, молодой господин, такой чести бы удостоились. Вы отмечены богиней – только тех, кому предстоит служить ей, она наделяет светлыми волосами и глазами.
Спок вскинул голову и внимательно прислушался. Теперь он понял, почему нигде не встречал взрослых светловолосых людей – все они жили при храме.
– И что вы подразумеваете под службой? – спросил посол Пайк.
Спок заметил, как напрягся Сулу, невольно загораживая Чехова от воодушевленного гида.
– Все, послушники отдают себя богине целиком. Свою жизнь, свою чистоту и свою смерть. Все их существование посвящено великой Офар, иначе бы они не были отмечены. Приходит время, и они возвращают богине ее дар.
– Правильно ли я понял, что послушников просто убивают во славу богини? – осторожно уточнил Спок, холодея.
Многих в толпе передернуло, а Чехов замер за спиной Сулу и огромными испуганными глазами уставился на гида.
– Это не просто жертвоприношение, они умирают здесь, чтобы занять свое место там, рядом с богиней. Вам, чужестранцам, никогда не понять, какой это дар – служение великой Офар, – обличил их гид и невозмутимо двинулся в сторону огромного храма, мимо которого они проходили уже дважды: в день приезда и вчера, во время прогулки. Спок едва дышал от потрясения и лишь автоматически переставлял ноги. Неужели Джим осознанно решил принести себя в жертву культу? Он не походил на безумного фанатика, его жажда жизни поразила Спока во время объединения разумов. Джиму так явно не хватало одухотворенности и смирения, что Спок даже представить не мог, как тот по собственной воле идет на алтарь. Зато очень хорошо представлялся Джима в роли жертвенного агнца. Перед глазами вставали картины, одна отвратительней другой: вот Джима распинают на кресте, вот разрезают изогнутым клинком от горла до паха и оставляют истекать кровью на священном камне, а вот заживо сжигают у статуи жуткой богини, какие украшали, кажется, каждый район столицы. Он о таком читал лишь в книгах, порицающих жуткие варварские обычаи древних веков, но никак не думал, что такое может еще где-то существовать в реальной жизни.
Вчера Джим пришел к нему и просил убежища, хотел остаться с ним, а Спок не поверил, не захотел рисковать своим будущим и миссией и оттолкнул. Если бы он только знал...
Спок решил, что во что бы то ни стало отыщет Джима, выкрадет его из храма и вывезет из этой страны, полной безумных фанатиков. Решив так, он уверенно ступил под своды храма, навстречу жестоко ухмыляющейся со своего постамента богине Офар.


Конец первой части.

@темы: Стар Трек, соавторское, фики, "Хочешь переспать с вулканцем, хищным, как лемур?" (с), "А под "игрой в шахматы", - серьезно начал Спок, - я, конечно, имею в виду грубое и извращенное анальное сношение" (с), "Почему это я мамочка? Я капитан!" (с)

---

Название: Между двумя мирами
Автор: Aya-sama & Rubin
Артер: ValleryPrankS
Фандом: Star Trek
Пейринг: Спок/Джим
Жанр: псевдоисторическое АУ.
Рейтинг: NC-17
Статус: закончен
Размер: эта часть ~ 7300 слов
Дисклеймер: персонажи принадлежат своим создателям
Предупреждение: ООС.
Саммари: любовный роман про непокорного девственника и благородного рыцаря.
Примечание: часть вторая.
Все герои являются совершеннолетними.

Часть вторая. Побег в новый мир


Разве возможно, чтобы такой, как Джим кому-нибудь был нужен? Не стоило даже пытаться. Что Джим мог предложить Споку, кроме себя самого? Он был так наивен и глуп, что заявился к нему с надеждой на взаимность. Воодушевление, которое толкнуло на безрассудный поступок, сменилось разочарованием и обидой. Но по большому счету, обижаться кроме как на себя самого, он не имел никакого права. И Джиму казалось, что тьма, которая так пугала, подступает все ближе. Еще немного, и она поглотила бы его.
Поспать почти не удалось, и солнечное утро как никогда казалось неприятным, словно насмехалось над горестями Джима. Богиня преподнесла ему жестокий урок, показав, что значат несбыточные мечты и своеволие вопреки высшей воле. Он словно во сне выполнял свои ежедневные обязанности и несколько раз получил выговор за плохую работу. Все валилось из рук, будто силы покинули Джима. Он ругал себя за такое ощущение, но ничего не мог с собой поделать.
– Где такое видано, чтобы чужестранцев пустили под священные своды нашего храма? – возмутился конюх, одевая на морду коня недоуздок, чтобы вывести его во двор.
Джим замер, словно очнулся. Чужестранцы? Здесь? И глупое сердце вновь забилось сильнее, а к щекам прилил жар.
– А ты чего бездельничаешь? – прикрикнул конюх на Джима.
– Простите.
– Если тебе нечем заняться…
– Есть, – поспешил уверить его Джим и принялся накладывать сено в кормушки.
– Смотри мне, – конюх потрепал коня и повел из конюшни. – Если бы не приказ императора, жрец Кхан – да осветит его путь богиня – никогда бы такого не позволил. А ведь еще недавно…
Конюх вышел во двор, и Джим уже не мог разобрать его ворчание. Но главное он услышал. Мелькнула шальная мысль – попытаться увидеть Спока. Ведь он наверняка здесь. Но Джим тут же осадил себя. Незачем ему терзаться еще больше, а ведь так и будет. Увидеть без возможности приблизиться, коснуться и высказать все, что кипит внутри, невыносимо. И он принялся работать проворнее, сосредоточившись на своем нехитром занятии.
В какой-то момент Джиму показалось, что его зовут, он огляделся, но никого рядом не увидел. Вероятно, показалось. Но спустя несколько минут это повторилось вновь, настойчивее. Джим тряхнул головой, отгоняя некстати возникшее желание отправиться на чей-то зов. "Джим, Джим, Джим", – звучало в голове, словно кто-то пробрался в его мысли. И тут Джим замер. Вчера случилось нечто странное, в чем разобраться так и не удалось. Спок каким-то образом проник в его разум. Но разве возможно, чтобы можно было вот так проникнуть внутрь, и другой человек ощущал бы это даже на расстоянии?
Долго противиться этому зову не получилось, и Джим направился в сторону храма. Главное, чтобы его не заметили слоняющимся без дела. Джим все ускорял шаг, его будто тянули на веревке, и кто-то нетерпеливо дергал за другой конец, подгонял и заставлял идти вперед. Он знал, кто его зовет. Знал и злился. Вчера Джим с готовностью даже умер бы ради Спока, а сегодня… Все представало в ином свете.
Спок ждал его у одного из боковых входов в храм. Мощные колонны скрывали его от тех, кто мог оказаться поблизости. Но укрытие это не было надежным, и Джим огляделся вокруг, прежде чем подойти поближе.
– Я рад, что ты меня услышал, – проговорил Спок.
– Что ты со мной сделал? Ты колдун? – Джим похолодел. Ведь он даже не подумал о подобном. Жрецы говорили, что есть те, кто желает зла юным служителям культа, кто готов пойти на любые ухищрения, лишь бы отвлечь их от истинного предназначения великой богине. Именно поэтому послушников оберегали и требовали строгого соблюдения правил.
– Разумеется, нет. У меня тоже есть дар, как и у тебя. Я могу проникать в разум людей.
– Зачем ты меня звал? – ответ Джима не удовлетворил, но, поскольку явной угрозы от Спока не исходило, он решил послушать, что же тот хотел сказать. Хотя они обсудили уже вчера. К чему причинять еще большую боль?
– Ты должен пойти со мной.
– Что? – Джим ожидал услышать все, что угодно, но только не это. – Не ты ли дал ясно понять, что не желаешь меня видеть?
– Я могу объяснить, почему так поступил.
– Нет, не хочу ничего слышать. Достаточно, Спок. Уходи, – теперь Джим гнал Спока прочь. Горечь обиды еще не прошла. И хотя, положа руку на сердце, он бы с великой радостью согласился уйти со Споком, все же затолкал это желание поглубже.
– Джим, – позвал его Спок. – Ты должен меня выслушать.
– Мне не нужны объяснения.
– Значит, ты твердо решил умереть во имя вашей богини?
– Я не собираюсь умирать, Спок. Я всего лишь стану жрецом и уеду в отдаленный храм. Что за глупые домыслы?
Джиму стало так тоскливо от этой мысли. Все же правы были жрецы, запрещая послушникам покидать пределы храмовой территории. Ни к чему хорошему это привести не могло. Джиму пришлось на собственном опыте в этом убедиться.
– Разве ты не знал, что тебя, как и многих других, принесут в жертву вашей кровожадной богине?
– Как ты смеешь такое говорить?! – возмущение буквально затопило Джима. – Великая богиня добра и справедлива, она не требует человеческих жертвоприношений.
– Джим, тебя убьют, понимаешь? Ты готов к такой участи?
– Если бы это было так, то я бы знал. Ты здесь находишься всего несколько дней, а уже решил, что все о нас знаешь.
– Хорошо. Тогда подумай вот о чем: среди вас есть жрецы со светлыми волосами? Если вы отмечены богиней, то таковых должно быть много. Разве не так?
– Они есть.
– Я не видел ни одного.
– Потому что они все находятся при храмах, куда закрыт доступ таким, как ты. Это благодаря императору вам удалось попасть сюда. Иначе жрец Кхан никогда бы такого не позволил.
И Джим совершенно не испытывал стыда, что повторил слова, услышанные чуть ранее от конюха. Спок говорил ужасные вещи. Джим провел здесь много лет и наверняка узнал бы, будь это правдой.
– Неважно, веришь ты мне или нет, но ты должен пойти со мной.
– Нет, Спок.
– Ты непоследователен в своих желаниях, Джим. Еще вчера…
– Неважно, что было вчера, – перебил его Джим. – Мое место здесь. Моя судьба – служить моей богине до конца своих дней. Вчера я думал иначе, но я ошибался.
– Твоя судьба… Джим, ты сам волен распоряжаться своей жизнью.
– Это не так. Ты не понимаешь, ты чужак.
– Джим.
– Замолчи! – Джим замер, повысив голос, и продолжил уже тише: – Если нас увидят, то казнят обоих. Нам запрещено разговаривать с кем-либо извне.
– Джим, но ты не можешь…
Спок не договорил, послышались шаги и тихий разговор. Джим вжал Спока в колонну, молясь богине, чтобы она отвела глаза так некстати появившихся жрецов. И удача сегодня оказалась на стороне Джима. Их не заметили. Джим попытался отодвинуться, но Спок крепко прижал его к себе.
– Тебе не нужно здесь оставаться, Джим, – прошептал он на ухо. – Я тебя увезу. Ты сможешь жить так, как тебе захочется.
Это звучало так заманчиво, что на миг Джим позволил себе представить, каково это могло бы быть. Но реальность далека от мечтаний. Богиня не желала, чтобы Джим сворачивал со своего пути.
– Я не могу.
– Но ты противоречишь сам себе, Джим.
– Пусть так, – тихо проговорил он и решительно высвободился из объятий. А потом развернулся и быстро направился прочь. Спок снова перевернул все внутри, снова лишил покоя. Едва Джим уверился, что больше его не увидит, как он появился и позвал с собой. Это несправедливо. Вчера Джим, совершенно не думая, бросился к Споку. Больше не стоило гневить богиню. Она и так слишком долго благоволила Джиму, охраняла и посылала предупреждающие знаки.
Как бы Джим себе ни твердил, что сказанные Споком слова лишь ложь, изнутри точил червь сомнения. Но разве такое удалось бы скрыть? Наверняка послушников возводили в жрецы и отправляли в другие храмы, иначе и быть не могло. Конечно, Джим ни разу не получал никаких известий от тех, на кого падал выбор богини. Но они ведь находились далеко, а написать не могли, это Джиму повезло, что мать успела обучить его чтению и письму. Такое положение казалось немного странным, потому что жрецы умели и то, и другое. Но это все имело объяснение. Жрецов наверняка обучали после того, как они получали свой сан.
Джим все же узнал ответы на свои вопросы, которые так и не посмел задать кому-либо. Один из старейших жрецов, почитавшийся святым и пользующийся большим уважением, иногда заходил к послушникам. Он практически не говорил, в основном, слушал. Хотя мало кто мог посметь сказать что-то, помимо того, что обычно ожидалось от них. Но все же это стало своеобразным ритуалом. Жрец Сейн приходил, тяжело опираясь на трость, садился и подзывал к себе послушников по одному. Так случилось и в этот раз. Когда пришла очередь Джима, то он едва сдержался, чтобы не задать все те вопросы, которые так его мучили. Но заговорить об этом означало навлечь на себя множество неприятностей, поэтому все происходило, как и обычно. Джим рассказывал о своей работе на конюшне, о желании почитать богиню, о своем смирении. Жрец Сейн кивал головой, чуть прикрыв глаза, словно вот-вот уснет. Его руки чуть подрагивали, и, когда из ослабевших пальцев выскользнула трость, то Джим тут же бросился ее поднимать. И передавая ее, случайно коснулся сухой кожи. Джим и сам не мог понять, как ему удалось совладать с собой и не закричать от посетившего видения. Он тут же отговорился срочной работой и сбежал.
Джим забежал на конюшню и упал на колени, обхватив себя руками. Его трясло так, словно его окунули в ледяную воду. В какой-то степени так оно и было. Видение, яркое, насыщенное красками и эмоциями, стояло пред глазами, будто наяву.

Джим стоит на коленях перед статуей богини, его руки связаны за спиной, голова опущена в покаянном жесте. Жрец Сейн напевно читает хвалебную песнь. Его голос, сильный и чистый для такого возраста, разносится по храму, многократно отражается, множится. Именно эти звуки, привычных и знакомых молитв, звучат особенно страшно. Джим не знает пока, что произойдет, лишь миг отделяет его от страшного знания. Жрец Кхан подходит сзади, спрашивает, готов ли Джим отдать свою жизнь богине. И когда получает утвердительный ответ, заносит ритуальный кинжал. Джим слишком поздно понимает, что буквально отдает жизнь. Он даже кричать не может, лишь хрипеть и смотреть, как перед ним расползается лужа крови, текущая из собственного перерезанного горла.

Джим мог не верить словам, но как не верить собственному видению? Спок оказался прав. Но почему послушники не знали, что им предстояло стать жертвенными агнцами, умереть? Джим тут же осадил себя. Разве их не готовили к тому, что любое решение богини есть святая истина? Кто он такой, что смеет сомневаться в ее решениях? Но он не хотел умирать. Его смирения не доставало для этого. Джим не знал, что ему делать. Его разрывало на части. Что же ему теперь оставалось? И богиня больше не стала бы помогать. Теперь она отвернулась от Джима.
Он смог подняться и даже заставил себя закончить свою работу, а потом добрался до своей лежанки и без сил упал на нее. Спок сказал, что Джим мог сам распоряжаться своей жизнью. Неужели это возможно? Неужели Джим сумел бы избежать той участи, для которой родился?
– Спок… – прошептал Джим, а потом резко поднялся и сел. Ему показалось, что он снова услышал зов, совсем как несколькими часами ранее. Как же хотелось броситься навстречу этому зовущему голосу. И как же было страшно.
Джим едва ощущал собственное тело, оно будто деревянным сделалось. Он тихо поднялся и выбрался во двор. Стояла тишина, нарушаемая лишь криком птиц и отдаленным гулом городских улиц. И Джим побежал. Он бежал, пока не достиг виллы, где жил Спок, и остановился лишь, когда увидел его. Пусть великая богиня простит его, но Джим не хотел умирать. Он хотел жить.

Прогуливаясь после ужина по саду, Спок размышлял, как поступить, и просчитывал вероятность благоприятного исхода в том или ином случае. Храм хорошо охранялся – еще днем ему удалось заметить нескольких вооруженных стражников по всему периметру, да и у служки, а также и у жрецов, наверняка имелись клинки на случай, если кто-то рискнет ворваться в священное место и попытается прервать жертвоприношение. Ведь не могли же жрецы столько лет безнаказанно обманывать народ. Но судя по раболепному отношению к богине и ее жрецам, одинокого бунтаря никто бы не поддержал. А уж на помощь посла Пайка и вовсе рассчитывать не стоило. Интересы миссии для него значили слишком много.
Стоило найти способ выманить Джима из храма, а потом уже увести, чтобы спокойно все объяснить там, где их никто не услышит. Спок старался не злоупотреблять ментальным воздействием, да и от мысли, что придется применить вулканский нервный захват, просто замутило. Джим заслуживал возможности принимать решение самостоятельно, но он также имел право знать правду. Спок не мог со всей уверенностью сказать, что смирился бы с выбором Джима, если бы тот решил умереть во славу богини.
Но Джим пришел к нему сам, ночью, шокированный, с бешено колотящимся сердцем. Споку не пришлось даже объединять их разумы, он знал, что так потрясло Джима.
– Я... Я видел, что случится со мной и с другими послушниками, – сбивчиво зашептал Джим, пока Спок пытался незаметно провести его в свои покои на вилле. – Жрец Кхан лгал нам – никаких дальних храмов не существует. Я не знаю, что делать… Что будет дальше, Спок?
– Ты останешься здесь, а потом, если не захочешь возвращаться, можешь уехать со мной.
И, хотя все внутри восставало при мысли о том, что Джим снова решит уйти в храм, Спок также помнил об данном обещании позволить ему самому решать, ведь права выбора ему никто никогда не давал.
– Я туда больше не вернусь, они убьют и меня тоже. Нужно бежать, пока меня не нашли. Ты можешь увезти меня прямо сейчас? Ты обещал.
– Мы не можем уехать прямо сейчас, – ответил Спок и продолжил, пытаясь убедить себя, что разочарование на лице Джима его совершенно не задело. – Безопаснее будет отбыть вместе с посольством после встречи с императором. Мой поспешный отъезд, даже под благовидным предлогом, вызовет подозрения. Наберись терпения, Джим. Со мной ты в безопасности, никто не станет искать тебя здесь.
– Я не хочу умирать, – тихо и как-то беспомощно признался Джим.
– Ты не умрешь, – твердо ответил Спок. – Наши шансы на благополучное разрешение этой ситуации очень высоки.
– Это не очень-то успокаивает, – Джим криво ухмыльнулся, несколько раз вздохнул, а потом решительно снял плащ и простую темную тогу.
– Джим, что ты делаешь? – строго спросил Спок. – Прикройся.
– Спок, – выдохнул Джим и как одурманенный бездумно шагнул навстречу. – Я не знаю, как все правильно делать, но слышал, что нужно раздеться, и все произойдет само по себе. Меня к тебе тянет. Ты же тоже это почувствовал тогда, когда сделал наш разум общим. Ты сказал, что я смогу сам выбирать. Я выбрал – тебя. А теперь…
– Это невозможно, – прервал Спок, снял с постели покрывало и быстро завернул в него Джима. – Ты путаешь благодарность за спасение с влечением. Ложись спать, а мне нужно помедитировать.
– Но почему ты отказываешься? Я что-то сделал не так? Меня этому не учили, но я уверен, что испытываю не просто благодарность, – Джим опустил руки, и тяжелое покрывало опало к его ногам. – Позволь мне, Спок. Позволь прикоснуться к тебе. Я выбрал тебя.
– Ты не понимаешь, о чем просишь, Джим. Я не имею права воспользоваться ситуацией в таком смысле, – Спок посмотрел ему прямо в глаза и попробовал ментально надавить. – Ложись спать, ты слишком утомлен, чтобы продолжать этот разговор.
– Не думай, что мы не вернемся к нему позже, – ответил Джим и вдруг зевнул, будто только сейчас осознал, насколько устал, после чего нехотя накрылся покрывалом, немного повозился и свернулся клубком.
Джим рождал странное, не поддающееся логическому объяснению чувство. Споку до покалывания в кончиках пальцев хотелось прикоснуться, объединить их разумы, стать единым целым ментально и физически. Похоже, отец не ошибался, когда говорил о слабости его человеческой части. В Вулкане отношения между однополыми партнерами порицались, потому как не вели к появлению потомства. Даже семья, в которой родилась "сухая ветвь", покрывалась пятном несмываемого позора. В Федерации же к однополым бракам относились так же, как и к разнополым. Спок позволил себе две с половиной минуты поразмышлять о том, чтобы навсегда остаться в Федерации и связать свою жизнь с Джимом, но затем решительно отбросил эти фантазии. Ему предстояло вернуться в Вулкан, жениться, как того хотел отец, и стать достойным вулканцем. Чувства преходящи, и лишь трезвому разуму стоило доверять. К тому же, Джим совершенно не осознавал, что делал. У него не имелось возможности найти себе партнера, с которым можно строить отношения. Спок – первый, кто встретился на его пути вне храма. Если бы Джим понял, что может жить по своему усмотрению и выбирать, с кем общаться, то его увлеченность сошла бы на нет. А у Спока существовали обязанности, которыми он не мог пренебрегать. И некоторая нелогичность в рассуждениях допускалась, ведь Спок в любом случае делал этот выбор сам.
Спок попытался медитировать, но то и дело сбивался и оборачивался, чтобы посмотреть на спящего Джима. Как будто не слышал его дыхания или спокойного биения сердца. Ему нелогично хотелось удостовериться, что с Джимом все в порядке. Поняв всю бессмысленность своих попыток, Спок поднялся, подошел к постели и прямо в халате лег рядом с Джимом, поверх покрывала. Сон пришел сразу, Спок впервые с самого детства чувствовал такой покой и даже не стал возражать, когда под утро Джим подкатился к нему под бок и влажно выдыхал в шею во сне.
На рассвете Спок подстерег в коридоре одного из прислужников и изъявил желание позавтракать в своих покоях. Не мог же он приносить Джиму куски, спрятанные в рукава. Сложностей с завтраком не возникло, казалось, весь дворец сейчас занимали совсем другие заботы. Прислушавшись к болтовне прислужников в саду, Спок узнал, что бегство Джима раскрылось, и теперь его искали по всему городу.
– Жрец Кхан, наверное, в ярости, – равнодушно и без малейшего трепета сказал Джим, когда он поделился с ним новостями. – Жрецы обладают огромной властью, большая только в руках императора. Если меня найдут, нас обоих казнят. А возможно, и тех чужестранцев, что прибыли с тобой. Ты все еще считаешь, что нам не стоит убегать?
– Да. Безопаснее выждать. Никто из послушников не стал бы искать помощи у чужаков, а попытался бы как можно скорее покинуть город. Посол Пайк сообщил, что через два дня состоится аудиенция у императора. Скоро мы сможем покинуть Рем.
– Надеюсь, это случится до того, как меня схватят, – мрачно ответил Джим и замер, когда раздался стук в дверь.
– Спрячься на балконе, – отрывисто велел Спок, и на его счастье, Джим безропотно исполнил приказ.
За дверью оказался посол Пайк, который выглядел встревоженным и усталым.
– Ты решил прятаться в своих покоях весь день? – спросил тот и решительно шагнул вперед, как человек, который твердо уверен, что ему уступят.
Спок отодвинулся в сторону и позволил войти.
– Приношу свои извинения. Я испытываю легкое недомогание и предпочел не контактировать с другими членами посольства, – сообщил он и даже не слукавил – причина его недомогания прямо сейчас, затаив дыхание, замерла на балконе.
– Я надеялся, что ты будешь сопровождать меня на встречу с императором, но, похоже, тебе и впрямь нехорошо, да, Спок? – посол прошелся по комнате, не переставая говорить, и Спок видел, куда тот шел – к небрежно брошенной на пол тоге Джима. – Итак, может, пригласишь свое "недомогание" присоединиться к нам? Я не видел такой тоги ни на ком в этом дворце, но, что удивительно, она мне отчего-то знакома. Давай, Спок, попроси послушника вернуться в комнату, пока его никто не заметил.
– Джим, – тихо позвал Спок, и Джим вошел в комнату и решительным жестом скинул капюшон.
– Так я угадал, – сам себе кивнул посол Пайк. – Ты хоть представляешь, какую шумиху наделал его побег? Мальчика ищут, Спок. Тебе стоит вернуть его в храм, пока вас не раскрыли. Боюсь даже предположить, каким может быть наказание за подобное.
– Нет, – отрезал Спок и вперил взгляд в посла Пайка. – Джима в любом случае ждет смерть – вы же помните, что сказал вчера гид. Он жертвенный агнец.
– Он сам выбрал свою судьбу, – поморщился тот и принялся горячо убеждать: – Эти люди, Спок... Они фанатики. Тебе не дано даже представить, что возможно отдать жизнь божеству, истукану, но они в это верят, живут и умирают ради этого. Как ты только убедил его сбежать?
– Я не хочу умирать, – вступил вдруг в разговор Джим. – Ни одному послушнику не говорят о том, что ему предстоит. Всю жизнь я готовился служить богине в отдаленном храме. Меня не готовили… к смерти.
Посол Пайк замолчал и внимательно посмотрел на Джима. Спок вдруг ощутил его сомнения и усталость. От прежнего оптимизма не осталось и следа.
– Пожалуйста, Кристофер, помогите мне спасти Джима, – просьба давалась нелегко – Спок понимал, что просил слишком многого.
– Что ж, – ответил посол Пайк после минутного молчания. – Когда-то я пообещал своему старому другу позаботиться о твоей матери, а потом Аманда попросила присмотреть за тебой, если ты решишься покинуть Вулкан. Не могу же я теперь ее подвести. Через два дня у нас аудиенция у императора, уверен, ты не откажешься меня сопровождать. А потом мы попробуем вывезти мальчика отсюда.

Джим даже представить не мог, что посмеет решиться на подобный шаг. Когда на следующее утро он проснулся, увидев рядом Спока, внутри все сжалось от радости. Таких странных чувств он никогда ранее не испытывал. Однако все омрачалось нависшей угрозой возможных последствий его поступка. Одно дело тайно сбегать в город ненадолго, а совсем иное – покинуть страну, наплевав на все свои обязанности. Ведь Джим смирился со своей участью, готов был остаться в храме и посвятить всю жизни служению великой богине. Но когда видение навалилось на него словно могильной плитой, показав, какая судьба ожидает каждого послушника, стало страшно. Этот страх и толкнул его покинуть храм, даже не раздумывая, чем это может грозить. А теперь он подвергал опасности и Спока, и всех его спутников. Послу Пайку, как представил незнакомого человека Спок, все это тоже не нравилось. Джим знал, о чем он думал.
– Может мне нужно вернуться? – спросил Джим, когда они остались одни. Да, лишь вчера он просил увезти его отсюда, но сейчас, когда эмоции улеглись, он понимал, какой опасности подвергал человека, проявившего доброту, и какой обузой для него стал.
– Не смей даже думать об этом, – твердо заявил Спок. – Я увезу тебя из этой ужасной страны с варварскими обычаями.
Но как он мог не думать? Мысли так и вились по кругу. Джим плохо помнил свое детство, почти все перекрывала жизнь при храме. Уверенность в неизменности и предопределенности пути успела впитаться в кровь. Джим даже не думал никогда воспротивиться воле жрецов. Он не принимал решения избрать такую участь, так почему тогда он ощущал такую вину? Словно подвел всех окружающих его людей. Стоило признать, Джим никогда не был послушным, внешне проявляя гораздо больше смирения, чем ощущал на самом деле. Но открыто никогда не протестовал. И сейчас подумал – а может, стоило? Больше всего его потрясло, что жрецы скрывали правду. Говорили о служении, а на самом деле убивали послушников, которые даже не представляли, какая участь их ожидает. Сколько их безропотно шло на алтарь с надеждой на посвящение в жреческий сан, чтобы на деле испустить последний вздох. Джим не понимал. Не мог, да и не хотел. Он все убеждал себя, что поступил верно. Как бы все повернулось, не появись Спок в его жизни? Правда открылась бы ему, лишь когда бежать стало бы слишком поздно.
Спок поглядывал часто и с беспокойством, словно боялся упустить из виду. Джим хотел его успокоить, но не знал, как. Спок отвергал его, держался на расстоянии, и это расстраивало. Если бы Джим знал, как и что нужно делать, но у него не было никакого опыта, а то, что он успел наслушаться за время своих коротких вылазок, не помогало, а лишь приводило к смятению. Джим понимал лишь одно – Спок его судьба. Он был в этом уверен. Джим видел и чувствовал, что между ними есть некая связь, которую не разорвать. Внутри все замирало лишь от одной мысли о нем. Те видения, в которых сплетались их обнаженные тела, не давали покоя. Они будоражили, пробуждали странные чувства, вызывали желание касаться Спока, ощущать его кожу под своими пальцами.
Возможно, уговаривал себя Джим, беспокоиться не стоило. Если Спок так решительно настроен помочь ему, значит… Хотя ничего это могло не значить. Он ведь чужеземец, у них наверняка существовали другие порядки и обычаи. И может, он просто хотел помочь. Но Джиму нуждался не столько в помощи, сколько в самом Споке, чтобы тот принадлежал ему целиком и полностью.
Спок сказался больным, чтобы оправдать свое постоянное присутствие в выделенных ему комнатах. Он держался на расстоянии, постоянно находя себе занятие, а Джим пытался не навязываться. Это давалось нелегко, потому что его тянуло к Споку все сильнее. Иногда казалось, что Спок стоит рядом, но когда Джим оборачивался, то видел его сидящим с книгой или задумчиво глядящим в окно. Когда Спок стоял со сцепленными за спиной руками, прямой и невозмутимый, Джиму хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы расшевелить его. Снова увидеть тот огонь, что иногда мелькал в его глазах, но тут же жестко подавлялся.
– Спок, – Джим стал рядом вплотную, касаясь его плеча своим, – я иногда ощущаю тебя, твои эмоции. Это странно.
– Если тебе неприятно… – Спок чуть повернул голову, вглядываясь в Джима.
– Нет, – тут же поспешил заверить Джим. Он догадывался, что это некая связь, но толком ничего не знал. И что бы за мысли ни мелькали, когда он был зол, он не думал ничего плохого ни о Споке, ни о той связи. Наоборот, ему это нравилось.
– Мне нравится. Просто я не понимаю, как это происходит. А ты чувствуешь меня?
– Да, чувствую, – сказал Спок и замолчал. Джим не решался сказать еще что-нибудь и просто молча стоял рядом, радуясь исходящему теплу. Он не удержался, прижался к плечу щекой и чуть потерся.
– Джим… Давай присядем, – Спок отошел чуть в сторону и указал на кресло, а сам сел напротив. – Эта связь обычно возникает, когда партнеры совпадают, подходят друг другу по всем параметрам. Сама по себе она устанавливается, лишь когда находится истинная пара, но это редкость. У нас есть специальный… жрец, если говорить известными тебе понятиями, обычно она связывает тех, кто вступает в брачный союз.
– Тогда я и ты…
– Да, верно. Однако ты должен понимать, что это не может играть первостепенную роль. – Спок замолчал, словно не хотел говорить. Воодушевление Джима после его слов тут же испарилось. – У меня есть обязательства.
– Ты меня не хочешь, – констатировал Джим.
– Это не так. Но я не могу. Ты найдешь того, кто будет рад стать твоим равноправным партнером.
– Ты не понимаешь! – Джим вскочил. – Мне не нужен кто-то, мне нужен ты.
– Джим…
– Разве не ты говорил, что каждый имеет право решать, как ему жить?
– Это правда.
– Тогда я не понимаю. Спок, – Джим опустился на колени перед ним и положил ладони ему на грудь, – не отталкивай меня.
И Джим чуть подтянулся и прижался своими губами к его. Спок не двигался, но ничего и не предпринимал, а потом чуть усилил давление, приоткрыл рот и выдохнул.
– Разве тебе это неприятно? – прошептал Джим. Спок словно очнулся и аккуратно, но твердо отодвинул Джима.
– Это ошибочное утверждение, – Спок поднялся.
– Тогда почему ты сбегаешь?
– Тебе не стоит делать то, о чем можешь потом пожалеть.
– Ты обо мне говоришь или о себе? – Джим резко поднялся и обхватил лицо Спока ладонями, не давая ему отвернуться. Смотрел прямо в глаза и надеялся, что будет услышан. – Если у тебя есть семья, тогда я пойму и не стану даже приближаться к тебе.
– Нет.
– Тогда нет причин, почему мы не можем быть вместе. Ты и я, Спок.
Джим не понимал, да и не хотел понимать. Почему Спок так странно себя вел? И в который раз он отошел в сторону.
Но Джим сдаваться не собирался. Если Спок чувствовал то же, что и он сам, тогда им просто необходимо быть вместе. Иначе и быть не могло.

Джим все еще находился в опасной близости к храму, но словно попал в иную жизнь. Раньше территория этих вилл казалась далекой и недоступной. Он даже представить не мог, что однажды попадет внутрь. Комнаты, в которых жил Спок были такими огромными и роскошно оформленными. Помещения, где жили послушники, не украшались ничем, кроме лика богини, изображенной на одной из стен. Но как бы ни восхищала окружающая роскошь, Джиму все равно хотелось сбежать отсюда подальше. Когда Спок его отталкивал, он чувствовал себя никому не нужным. Что он станет делать в той неведомой стране, если рядом не будет того, к кому стремилась вся его сущность? Джим не знал иной цели, кроме той, что ему дали жрецы, а когда рискнул, бросился, не думая и не рассуждая, к Споку, его оттолкнули. Джим понимал, что Спок иной, ему не свойственны эмоциональные порывы, поэтому тешил себя надеждой, что удастся сломить сопротивление, добиться того, чего так хотелось. Казалось, Спок расслаблялся лишь ночью, тогда Джим мог лечь поближе и, затаив дыхание, разглядывать черты лица, ставшие такими родными за столь короткий срок.
И если Джим совсем выбросил из головы, зачеркнул свою прошлую жизнь, то жрецы о нем не забыли. Два дня до назначенной у императора аудиенции проходили в напряжении. Особенно остро оно ощущалось, когда в комнату посещал посол Пайк и рассказывал, что Джима ищут с особой тщательностью, и лишь вопрос времени, когда нагрянут сюда. Он больше не говорил о том, что стоит выдать им Джима, за что тот испытывал благодарность. Из разговоров между Споком и послом, да и из рассказов самого Спока, Джим понял, что в Федерации нет рабов, а также нет культов, где практиковались бы жертвоприношения. Новый мир представлялся удивительным, хотя и немного пугающим. В Реме все было привычным, знакомым, но здесь его жизнь закончилась. Джим с нетерпением ждал, когда сможет увидеть все своими глазами.
В день аудиенция Спок надел парадные одежды и уже выходил из комнаты, когда Джим не удержался, подошел поближе и прижался всем телом, пожелал удачи. Но на этот раз она им отказала. Послышался шум, и Спок быстро толкнул Джима к стене. Дверь распахнулась, спрятав его.
– Господин, – услышал Джим взволнованный голос. – Простите, но храмовые стражники требуют осмотреть ваши покои.
– Зачем это понадобилось?
– Вы, наверное, слышали, из храма сбежал послушник. Подозревают, что он мог тайком пробраться на эту виллу и спрятаться.
– И вы полагаете, что он может прятаться у меня под кроватью? – невозмутимо спросил Спок.
– Простите, но правила…
– Это неприемлемо.
– Отчего же? – раздался еще один голос, и Джим замер. Сам жрец Кхан его разыскивал. – Если вам нечего скрывать, то ничего страшного нет в том, чтобы стражники осмотрели ваши покои.
– Мне бы этого не хотелось.
– Простите, господин Спок, но если вы не пропустите нас добровольно, то нам придется применить силу.
Джим вздрогнул, представив, что Споку могут причинить вред. Он не хотел этого допустить.
– Не нужно, жрец Кхан, – он вышел из-за двери, опустив голову.
– Он никуда не пойдет, – тут же заявил Спок, задвинув Джима за спину.
– Вы не имеете на него прав, – отрезал жрец. – Джим, нам пора.
Еще недавно Джим представлял себе иную жизнь, мечтал. Но богиня не хотела его отпускать.
– Джим, – обратился к нему Спок, – ты не обязан.
Джим не смог и слова сказать, лишь покачал головой. Если бы он остался, их всех могли казнить. Такой участи он Споку не желал. Только не это. Поэтому Джим обнял его и тут же отстранился. Стражники схватили его и повели к выходу.

Через полчаса после того, как Джима увели стражники, посольство в полном составе предстало перед императором. Судя по мертвенной бледности посла Пайка, от него не скрыли последних новостей. И сейчас тот явно решал, как поступить, чтобы вытащить их всех из этой ситуации хотя бы живыми.
Спок отвел взгляд и переключился на императора. Тот сидел на высоком троне и нависал над присутствующими своей грузной фигурой. Мрачное лицо с выдающимся носом испещряли золотые узоры, по-видимому, свидетельствующие о радостном событии или же выдающие высокое происхождение, Спок пока не разобрался. По правую руку от него стоял жрец Кхан, излучая самодовольство, и следил за Споком ледяными глазами.
– Вы пришли в мой дом желанными гостями, вас приняли, как не принимали больше никого. И чем же вы, слуги Федерации, отплатили мне? Воровством, - каждое слово императора тяжелым весом прибивало к земле. – Один из вас посмел посягнуть на то, что принадлежит даже не мне – императору – воплощению бога на земле. Вы посмели посягнуть на собственность великой богини Офар.
– Все не совсем так, – вступил посол Пайк, когда император сделал паузу и обвел их всех пристальным взглядом. – Ваш послушник сам пришел к моему человеку, по своей воле сбежал из храма. В этом нет нашей вины.
– Даже если так, обязанность гостя – соблюдать правила хозяйского дома. Неизвестно, примет ли теперь богиня такого слугу, – император повернулся к жрецу Кхану в поисках поддержки, и тот нехотя кивнул, чуть изогнув губы в змеиной ухмылке.
– Не примет, – ответил за Кхана Спок, вдруг с кристальной ясностью осознав, как стоит поступить. – Я его испортил.
По огромному залу пронеслись потрясенные возгласы, отражаясь от стен, сталкиваясь и сливаясь в затухающее эхо.
– Я приношу свои извинения, государь, – Спок с трудом выговорил обращение, но сейчас не стоило проявлять принципиальность. – Я родом из Вулкана, и у нас другие порядки. Я признал в Джиме своего партнера и заявил на него права, теперь он принадлежит мне, а я ему. Богиня не сможет принять в свои слуги того, кто уже связан с вулканцем.
– Неслыханно! – прорычал жрец Кхан, но быстро взял себя в руки. – Я уверен, государь, что мы сможем… умилостивить богиню. И если послушник остался все так же чист душой и помыслами…
– Джим познал плотскую любовь, мог ли он остаться непорочен? – Спок не лгал, они касались друг друга так, как вряд ли позволялось послушникам. Да и тех образов, которые пришли Джиму в видении, хватило бы, чтобы окончательно его растлить. – Я еще раз прошу простить меня и Джима, государь, но мы не могли сопротивляться инстинктам. Они сильнее воли любого вулканца. Прошу вас отпустить моего партнера со мной, в противном случае я уверен, что вы лишь прогневаете богиню таким подношением.
Кхан что-то зашипел на ухо императору, тот недолго внимал, не отводя взгляда от Спока, а потом вскинул руку, прерывая.
– Довольно! До полнолуния лишь богиня охраняет моего сына и не дает духам украсть его. Если прогневить богиню, станет ли она покровительствовать мне? Не придет ли Рем в запустение, не проникнут ли в него разрушительные ростки порока, который несет в себе мир за нашими границами? Я не желаю, чтобы эти люди и дальше находились в моей стране и продолжали развращать и сеять хаос. Этот послушник пал жертвой и станет нам примером. Я хочу, чтобы посольство Федерации сегодня же покинуло Рем. Падшее дитя последует за ними, тому, кто избрал его своим партнером, позволено его забрать. Ни о каком соглашении не может идти речи. Рем не потеряет свою самобытность и останется верен своим обычаям.
– Но государь, – одновременно попытались воззвать к нему жрец Кхан и посол Пайк.
Император вновь вскинул руку, и из углов зала к нему шагнуло четверо стражников.
– Я приказываю выслать из Рема посольство Федерации вместе с тем послушником. Пусть приготовят повозки.
Спок даже не думал, что это может быть настолько просто. Ровно через два часа они покидали столицу, сидя в простых повозках. Джим вплотную придвинулся к нему и ехал с ошеломленным видом, похоже, все еще не в силах поверить в то, что их действительно отпустили. А посол Пайк с неодобрением косился на них, но не говорил ни слова. Последняя обличительная речь даже у него не оставила иллюзий. Рем закостенел в своей верности традициям и ничего не собирался менять.
Стражники оставили их еще за стенами столицы, и теперь предстоял долгий путь до границ с Федерацией, где они смогли бы, наконец, вздохнуть спокойно. Смутное беспокойство тревожило Спока, но Джим поймал его ладонь и, улыбаясь легко и открыто, переплел их пальцы, окончательно сбивая с мысли. Спок понимал, что стоило разорвать прикосновение и объяснить Джиму всю неуместность такого поведения, да еще и на людях, но просто не мог.
Постепенно сгущались сумерки, становилось прохладно, и все начали обсуждать возможность ночлега. Светильниками их не обеспечили, а ехать по незнакомой местности в темноте не представлялось возможным. Повозки остановились у тихого леска, и люди стали спешиваться, но топот копыт заставил всех насторожиться.
– Тихо. Всем спрятаться за повозками, – приказал посол Пайк, и все мгновенно рассредоточились за повозками, оставив лес за спиной, как прикрытие.
Преследователями оказались пятеро всадников, вооруженных мечами, поблескивающими в неверном лунном свете. Они явно рассчитывали быстро расправиться с посольством, но видимость их подвела. Зато не подвела Джима, запустившего в одного из всадников камнем. Раздался глухой звук удара, и тело тяжело упало на землю.
– Что вы смотрите, идиоты? – рявкнул один из всадников оставшимся. – Убейте всех, кроме послушника. Он нужен Кхану живым.
Мысль о том, что сделает жрец, если получит Джима, придала сил и ярости. Спок подобрал камень и швырнул в того, кто приказывал. Стражник попытался увернуться, но не успел. Камень задел висок, лишь сильнее разозлив. Спок бросился вперед, подхватив еще пару камней, пригнулся перед вставшей на дыбы лошадью, упал и перекатился, и снова бросил камень, в этот раз попав по руке. Воин выругался, но меча не выпустил. Спок понимал, что боя как такового быть не может, кое-каким оружием их обеспечили в Федерации, но его отобрали при въезде в город и, естественно, не вернули, учитывая, как пришлось покинуть Рем. Предполагалось, что воины просто-напросто вырежут их и заберут беглеца.
Споку не хотелось этого делать, но выбора не оставалось, и, выбрав момент, он с силой опустил камень на голову лошади. Та упала, придавив всадника. Стражник взвыл и выпустил оружие. Спок тут же подхватил меч и бросился на остальных воинов, не смеющих приблизиться к спрятавшимся за повозкой людям, беспрерывно бросающих камни. Победить таким образом они не смогли бы, но задержали, что и требовалось. Спок бросился на одного стражника, с размаха рубанул по ноге – не смертельно, но крайне болезненно. Еще один выбыл. Оставалось двое. Они спешились и наступали с двух сторон. Видимо, Кхан имел над ними сильную власть, если даже, видя, что случилось уже с тремя их товарищами, об отступлении они даже не помышляли.
– Дайте нам уйти, – Спок предпринял попытку договориться. Ответом послужил выпад одного из воинов. Вот когда пригодились уроки боя, которые он брал вопреки воле отца. Как вулканец, Спок был выносливее любого человека, даже тренированного воина, и гораздо сильнее. Он не нападал, лишь защищался, выматывая противника. Он ждал ошибки и когда заметил, то резким скользящим ударом вывел из боя еще одного, ранив в плечо. Последний воин уже не так уверенно нападал, опасливо кружил.
– Тебе нужно помочь своим товарищам, – проговорил Спок. – Если им не помочь, то они умрут от потери крови.
Воин чуть отвлекся, и Спок выбил из его рук меч.
– Дай нам уйти. Это все, что нам нужно, – Спок отвел оружие в сторону, показывая, что не имеет намерения убивать. Тот нехотя кивнул и опустился рядом с раненым.
– Вперед. Будем гнать до рассвета, если понадобится, – сказал посол Пайк. – Заберите лошадей и по возможности разгрузите повозки.
Люди кое-как распределили лошадей и повозки и двинулись дальше по едва заметной дороге. Спок ехал верхом и прижимал к себе Джима, чувствуя, как быстро бьется его сердце.
– Все хорошо, – прошептал он. – Тебя никто не тронет. Я не позволю.
Дальнейший путь проходил тяжело, но останавливаться на отдых ни у кого желания не возникало. От границы до столицы они добирались три дня с ночлегом, неспешным ходом и с частыми остановками. Теперь же их подгоняла необходимость покинуть пределы страны как можно скорее. К середине следующего дня они добрались наконец до ожидавшего их поезда. И только тогда Спок вздохнул с облегчением. Опасность осталась позади, больше не стоило волноваться, что их мог нагнать новый отряд. Теперь Джима никто бы не отобрал. Спок замер на этой мысли. Как бы он ни сопротивлялся, как бы ни говорил себе, что логично и целесообразно поступить, как того требовал отец, внутри все противилось тому, чтобы расстаться с Джимом. Сам же объект его размышлений с восторгом ребенка смотрел на поезд, засыпал вопросами и так искренне улыбался, что приходилось прилагать усилия и не поддаваться горевшему внутри желанию сделать Джима своим немедленно.

Присутствие постороннего Спок почувствовал еще до того, как отпер дверь. Он неосознанно закрыл Джима своим телом и осторожно шагнул в дом. В гостиной он обнаружил отца, стоящего посреди комнаты с едва заметной гримасой брезгливости на вечно бесстрастном лице.
– Спок, – отец продемонстрировал безупречное вулканское приветствие, которое Спок лишь отзеркалил и замер в ожидании. – Объясни, почему ты не отвечаешь на мои письма. Я отправил тебе два послания, ты знал, что дело безотлагательно, и, тем не менее, вынудил меня приехать.
– Я не получал твоих писем, отец. Мне пришлось сопровождать посла Пайка в поездке в Рем в составе посольства Федерации, – без эмоций ответил Спок и почувствовал, как напрягся за его спиной Джим, на которого отец пока не обращал внимания.
– Федерация все не оставляет надежд присоединить эту отсталую страну? – лишь поджатые губы сигнализировали о том, что отец не остался равнодушен к новости. – Но у тебя есть более важное дело. Полгода, данные тебе на размышления, практически истекли. Родители твоей нареченной проявили нетерпение. Ты должен вернуться в Вулкан и жениться на Т’Принг, иначе они разорвут соглашение и подберут ей другого партнера.
Спок не удивился, услышав ультиматум. Он знал, что Т’Принг и ее семья предпочли бы для нее другого партнера, разумеется, чистокровного вулканца. Спок ожидал подобного разговора и раньше и знал, что ему придется принимать решение. Он его принял, когда привел Джима к себе домой.
– Т’Принг вольна найти себе партнера, удовлетворяющего ее запросам, - сообщил Спок и увидел, как мгновенно закаменел отец. – Я не вернусь в Вулкан и не женюсь на ней. Я уже нашел своего партнера в Реме и намерен просить Т’Пау связать нас брачными узами.
Он отошел на шаг в сторону и позволил отцу внимательно рассмотреть Джима. И с удовольствием наблюдал, как ему изменила выдержка.
– Ты понимаешь, что делаешь? Ты выбрал себе в партнеры мужчину-инорасника? – с отвращением припечатал тот. – Ни Т’Пау, ни кто другой из Старейшин никогда не станут связывать вас узами брака. Опомнись, пока не поздно.
Спок обернулся к Джиму и увидел, как сильно тот напрягся в ожидании его ответа. Как будто он мог подвести своего избранного партнера. Спок протянул Джиму руку и позволил переплести их пальцы, целуя его по-вулкански прямо на глазах отца.
– Думаю, я смогу самостоятельно установить узы, когда придет время, – твердо сказал Спок. – Полгода назад ты предупредил, что изгонишь меня из рода и страны, если я сделаю неправильный выбор. – Ты волен сделать это сейчас. Я выбрал Джима.
– Ты до последнего был сыном своего отца, Спок, – ответил тот и слегка наклонил голову. – Я принимаю твой выбор и следую своему обещанию. Отныне тебе нет места ни в доме твоего рода, ни в Вулкане. Ты пожалеешь о своем выборе, но это был твой выбор.
Отец не добавил больше ни одного слова, не пожелал жить долго и процветать, но Спок его не винил. Он смотрел на Джима и думал о том, что отец ошибался.
– Я говорил тебе, Джим. Всегда есть возможность выбирать свою жизнь, – сказал он и получил в ответ неуверенную улыбку, которая становилась все шире.
– Ты выбрал меня, – сказал Джим таким голосом, будто сам не верил. – Ты правда выбрал меня.
Джим потянул завязки на своем плаще и легко перешагнул, когда тот опал вниз.
– Я хочу… Помнишь мое видение? – спросил Джим, и Споку не пришлось уточнять. Он шагнул ближе и соединил одновременно их ладони и губы. Джим судорожно вздохнул и нетерпеливо подался вперед. Да, в нем точно отсутствовало смирение и послушание, но Спок отбросил эту мысль и повел Джима в спальню, не в силах ни на секунду разъединить руки.
Джим недолго пролежал в постели, почти сразу привстал и потянулся к нему, чтобы помочь избавиться от одежды. Что-то, сродни узнаванию, вспышкой мелькнуло в голове Спока, когда он увидел Джима на своих простынях. Мелькнуло и исчезло, оставив вместо себя жгучее возбуждение. Спок жаждал овладеть Джимом, сделать его своим полностью. Он избавил их обоих от остатков одежды и лег на Джима сверху, лаская его губами и языком, с незнакомой ему жадностью вылизал удивленно приоткрытый рот, глотая стоны и уже не понимая, кому они принадлежали. Джим расслабился под ним, тяжело дышал и с готовностью подставлял шею, выгибался и терся о его бедро твердым членом. И обвил руками, не пуская, когда Спок попытался встать.
– Джим, не торопись. Мне нужно кое-что взять, – попытался воззвать к разуму Спок, но Джим мотнул головой и вновь потянул его на себя. – Дай мне всего минуту, я никуда не уйду.
Ему удалось привстать и дотянуться до полки, когда Джим с явной неохотой расцепил руки. Щедро облив пальцы маслом, он подтолкнул ноги Джима к груди и погладил анус скользкими подушечками. Джим часто задышал ртом, когда один палец с трудом вошел в его тело.
– Не бойся, я не сделаю больно, – пообещал Спок.
– Я не… не боюсь, – шепотом ответил Джим и тут же зажмурился. – Еще, пожалуйста.
Джим действительно не боялся, смог расслабиться и не зажимался, когда Спок добавлял второй палец, а затем третий. Спока самого потряхивало от нетерпения, но он повторял себе, что нужно быть терпеливым, до тех пор, пока Джим не начал хныкать и подаваться на пальцы. Тогда он в последний раз обвел анус по кругу, еще раз смазывая маслом, приставил головку и надавил. Джим удивленно замер с маняще приоткрытым ртом. Спок коснулся его губ своими, но Джим быстро разорвал поцелуй – ему явно не хотелось, чтобы его отвлекали от новых для него ощущений. Спок не торопился, позволял привыкнуть, медленно и неглубоко толкаясь, пока Джим не обвил его ногами, начиная неловко двигаться навстречу и сбивая с ритма. Скользкой от масла рукой Спок нащупал его член и принялся ласкать также бессистемно, а другую положил на контактные точки, объединяя сознания. Джиму, кажется, большего и не требовалось – тот дернулся под ним несколько раз и выплеснулся в его ладонь, коротко простонав. Ослепительно-белая горячая волна захлестнула Спока с головой, и он последовал за Джимом.
Кажется, Спок поддался моменту и эмоциям, когда объявил отцу о своем решении. Но он чувствовал, что это самое верное решение, которое он принимал в жизни.
Конец.

Арт кликабелен

@темы: Стар Трек, соавторское, фики, "Хочешь переспать с вулканцем, хищным, как лемур?" (с), "А под "игрой в шахматы", - серьезно начал Спок, - я, конечно, имею в виду грубое и извращенное анальное сношение" (с), "Почему это я мамочка? Я капитан!" (с)

---

Ну как так можно - ржать и умиляться одновременно?

Знакомство с родителями

Sterek AU: Now that he and Stiles are finally together, Derek is trying out a new policy of openness and honesty. In the future though, he might want to be a little more careful about who he’s open and honest with. Apparently Stiles hadn’t quite gotten around to telling the sheriff that they were dating.
(с)

@темы: bitch, please!, дрочить нельзя остановиться, Teen Wolf, У вас волчанка, Стерек, Тайлер Хёклин, "Я просто хочу всего тебя вылизать. По миллиметру, всю кожу, господи, её так много!" (с)

---

Осваиваю на работе магическое заклинание "Говори с рукой", а то мои мозгожорки на работе сегодня уже сделали с моим мозгом столько противоестественных вещей, что я того и гляди начну слюну пускать. На все вопросы отвечаю: "Что?" - и зависаю минуты на две. А мне еще два часа работать
Второй комп все-таки починили, а вернее, заменили на старый системник и с помощью часового стояния на коленях, молитв и такой-то матери вдохнули жизнь. Ну что тут скажешь? Живем пока)

@темы: дурака работа любит, а дурак работе рад, словоблудие

---

- А слабо Вольдемару в фонтан нырнуть? Ну, вот я и нырнул.
- А почему ты-то, Борщов? Вечно ты куда не надо встреваешь! Пусть этот Вольдемар бы и нырял!
- Так это она меня Вольдемаром называла… (с)

Похоже, на моей работе я этот самый пожизненный Вольдемар Именно поэтому я уже на полпути к работе, ненакрашенная и раздраженная. Потому что сегодня нужно начать в половине восьмого, а предложить человеку, который встает в пять утра, проснуться на полчаса пораньше... Думаю, мой замдир узнала бы о себе много нового
Надеюсь, ваше утро началось получше
Бодрая песня, чтобы проснуться)

Прослушать или скачать Imagine Dragons Radioactive бесплатно на Простоплеер

@темы: дурака работа любит, а дурак работе рад, словоблудие, "Не знаю, что хуже: твой рыбный суп или твой новый цвет волос" (с), "Всем клизму с марганцовкой в профилактических целях, всем!" (с), лейся песня

---

Помните, я говорила про изменения? Так вот, они действительно со мной происходят и еще как. Я не готовлю - и это чистая правда. Я не кокетничаю, мой максимум - поджарить какую-нибудь заморозку ("из свежего мяса, четыре штуки в упаковке") и сварить макароны. И то, для меня это всегда ужас, как сложно и нудно. Но сегодня, доваривая уже новый суп, я вспомнила восхитительный торт, который мы ели на оффе. Несколько минут всерьез размышляла, не написать ли девушке, которая его испекла, чтобы попросить рецепт. Потом решила, что испеку его на свой День Рождения, потому что даже такой влюбленный в меня человек, как я сама, не в состоянии съесть целый торт, особенно если он получится несъедобным. А моя семья съест по куску всенепременно, просто чтобы меня порадовать. Ну а что? Планов на ДР у меня все равно нет, кроме как рыдать над прошедшей молодостью и сходить в кино, если Капитан Америка стартанет в славном Р-ске одновременно со всем миром (что вряд ли).
Интересно, отпустит или нет? Продолжаем занимательные наблюдения)

@темы: словоблудие, личное, Шрам не болел уже девятнадцать лет. Все было хорошо (с), Генри взял на себя уборку и стирку, поскольку знает, что я поэтичный и артистичный и не занимаюсь столь приземленными вещами (с)

---

Трамвайные пути будут менять до июня. Сейчас середина февраля. По-моему, рельсы будет выковывать Гефест Дерек кузнец по секретным технологиям. Иначе я просто не понимаю, что там можно столько времени делать?

@темы: словоблудие, "Что это у тебя в прозрачном рюкзачке?" - "Ничего. Только топор. Для самообороны на дискотеке" (с), "Всем клизму с марганцовкой в профилактических целях, всем!" (с)

---

Пока добиралась до работы, прошла семь кругов ада. Мне кажется, за такое мне можно скостить пару моих безобидных кинков, о которых не принято говорить в приличном обществе. Правда, индульгенций у нас нет и никогда не было... Жаль. Но серьезно, я не понимаю, зачем?! Зачем ремонтировать дорогу в середине февраля в дождь со снегом и при этом снова перекрывать трамвайные пути? То есть, я, конечно, знаю, зачем, просто это боль.
Пойду сегодня ночевать в Бельдяжки, серию посмотрю, в лучшем случае, в среду поздно вечером, так что сильно надеюсь на то, что в моей ленте все знают о существовании ката
Только вчера страдала, что нечего читать, так вот мне - рейтинговая выкладка на ФБ Сегодня я потеряна для общества

@темы: словоблудие, "Не знаю, что хуже: твой рыбный суп или твой новый цвет волос" (с), личное

---

Не отпустило На данный момент - самый желанный сюжет из тех, которые я хочу прочитать Ну неужели никто до сих пор не написал ничего подобного? Хотя англофандом, может, и написал... Я бы тоже, может, взялась, но я больше прочитать хочу

Teen Wolf - STEREK AU

There’s a new intern at Beacon Hills Hospital, Derek Hale. He’s a subtitute teacher at Beacon Hills High in health class once, and next thing he knows a certain Stiles Stilinski starts showing up in the hospital for treatment. After the third time, Derek gets suspicious.
(с)

@темы: дрочить нельзя остановиться, Teen Wolf, У вас волчанка, Стерек, Дилан О'Брайен, Тайлер Хёклин, "Я просто хочу всего тебя вылизать. По миллиметру, всю кожу, господи, её так много!" (с)

---

Вчера мне показали новый клип Гакта. И Гакт там выглядит плохо. Закроешь глаза - все тот же сладкоголосый прекрасный мальчик. Откроешь - о, боги, што эта? Лицо, которое, как мы считали, переживет ядерную войну, время не пощадило 'восплакала' И вчера я сказала: "Ничего, нам до этого еще долго". А сегодня у меня мои коллеги нашли первый седой волос И вот оно - начало конца. Вот оно - преждевременное старение Какой черт меня понес на эту нервную работу? Я же могла осесть в лаборатории в окружении колб, чашек Петри и экстракционных колонн! Я могла провести спокойную жизнь в цеху, в окружении ферментаторов! Жизнь - боль. Завтра же позвоню своему парикмахеру

Я вообще-то придерживала эту песню для Дня Рождения, когда я буду пафосно страдать и лить слезы над прошедшей молодостью, но сейчас для нее подходящий случай:

Прослушать или скачать Otto DiX Старость бесплатно на Простоплеер

@темы: личное, Вернулся домой и уселся среди развешенного повсюду сохнущего белья, чтобы написать несколько глав ангстовой поэмы (с), Отснял на берегу несколько рулончиков экстра чувствительной фотопленки как метафору моей экстра чувствительной души (с), "Всем клизму с марганцовкой в профилактических целях, всем!" (с), Sylar needs a hug, лейся песня

---

Врут, что утро вечера мудренее. Вот я, просыпаясь на работу в пять утра, все время хочу сделать какую-то глупость. Пост на холиварную тему написать, например. Мысль о том, сколько глянцевых улыбок сползет, если я так сделаю, греет меня всю дорогу. Сегодня вот еле удержалась, чтобы не написать: "Не звони мне больше никогда". Ужас, какие мне иногда свойственны пафосные жесты) Останавливает то, что у меня четко рассчитано время на сборы и на пафосные жесты его просто не остается) А потом отпускает)
Баль тут рассказал уморительную байку про свою бывшую коллегу, которая, отпуская мужа встретиться с бывшей женой и детьми, расписывалась ему маркером на мпх А кто-то считает завоеванную территорию неинтересной

Прослушать или скачать Можно все бесплатно на Простоплеер

@темы: словоблудие, "Не знаю, что хуже: твой рыбный суп или твой новый цвет волос" (с), личное, Вернулся домой и уселся среди развешенного повсюду сохнущего белья, чтобы написать несколько глав ангстовой поэмы (с), Отснял на берегу несколько рулончиков экстра чувствительной фотопленки как метафору моей экстра чувствительной души (с), лейся песня

---

Нашла на тумблере шикарный сюжет для стерека, который хочу прям не могу! Прям хоть ноут включай и пости гифсет в кинки_бич. Но так как я пипец ленивая кремень и мне вставать в пять утра, то лучше я пойду спать. А до утра, может, пройдет

@темы: "Вот для этого и нужны руки, мой мальчик" - "Для чего?" - "Чтобы дрочить" (c), Teen Wolf, Little Rabbit Riding Hood

---

Рек-пост фиков по Тин Вульфу

Итак, друзья, настало время ох…ренительных историй!
На всякий случай предупреждаю: я рекаю то, что мне нравится. Пейринги будут разные, опять же на мой вкус) Если какие-то тексты закрыты, возможно, они под ПЧ. Я совсем недавно пришла в фандом, так что многого еще не читала, помните, что для вас работает рубрика "Слоупок-TV"

Минутка омегаверса

Знакомьтесь, Дерек Хейл - стерек. Прекрасная история Тут всего в меру - и романса, и ангста) И МПРЕГ - все, как я люблю)))) Очень переживательно было за стерек)))) И кстати - совершенно чудесные второстепенные персонажи Пойду, пожалуй, еще раз перечитаю

С широко закрытыми глазами - стерек. Стайлз считает, что их отношения с Дереком изжили себя, и хочет расстаться. Дерек с ним не согласен. Очень понравилось Дерек там такой классный

Выпечка с фигурками - стерек. Стайлз считает, что Дерек - его альфа. Но Дерек вот уже девять лет встречается с Пейдж, и не собирается бросать ее ради какого-то школьника. Или нет?
Булочка в духовке - сиквел к "Выпечке с фигурками". Стерек. Стайлз одержим идеей зачать ребенка. Совершенно чудесные оба фика

Служить и охранять - РПС-АУ. Тайлер/Дилан. Тайлера нанимают в качестве телохранителя в известную в преступных кругах семью О'Брайен. Экшн и настоящая любовь гарантированы

Мы - стерек. Однажды в лесу шаман Стайлз находит раненого альфу. Очень приятная история

Зеркало — это мой лучший друг, потому что когда я плачу, оно никогда не смеется - стерек. "Стайлз заключил выгодный брачный контракт с богатым и влиятельным семейством Хейлов. Все бы хорошо, только он никогда не видел своего будущего альфу. И видеть, - что важно!, - не желает"

Синий штат - стерек, омегаверс. "Дерек на полпути к Белому дому. Стайлз разносит кофе в его пресс-центре". Очень круто, обоснуедрочер во мне плакал от счастья

Ну и хватит пока омегаверсов, правда? Дальше из понравившегося)

Я уже рекала, но пусть будут в одном месте:
Айзек/Джексон с кинк-феста - кто еще не читал, бегом!
Стайлз/Джексон с кинк-феста - бегом-2 То, что осталось от канимы в Джексоне, выбирает Стайза своим хозяином

Корона Рогатого бога - стерек. Пользуясь возможностью, Стайлз нарушает запрет и заходит в старый фонд библиотеки. Но одним выговором от библиотекарей проблемы не ограничиваются. Шикарное фэнтази Я влюблена в этот фик

Кофе за поцелуй - стерек. "St. Peter — это тематическое кафе, расположенное в самом сердце Бикон Хиллз. С 9 до 11 утра ароматным кофе может насладиться каждый, рассчитавшись за него поцелуем!" Очень приятный текст, некоторое (но не полное) АУ к событиям первого сезона)

На крыше слишком много снега - стерек. Космо-АУ, научная фантастика. Мне понравился фик, но не забудьте обратить внимание на предупреждения (проспойлерю: со стереком все будет в порядке)

Маленький процент - стерек. "Небольшой % бет очень очень сильно тянет к альфе и главно под альфу и, к растеряности Дерека, Стайлз попадает в их число.Небольшой % бет очень очень сильно тянет к альфе и главно под альфу и, к растеряности Дерека, Стайлз попадает в их число". Асбестовое одеяло поставляется в комплекте

В Калифорнии нет волков - стерек. АУ, Дерек и Стайлз ровесники. У них есть общее прошлое, а еще у Стайлза есть дочь)

Сумасшедший пирог Пожарника Дерека [Чизбургер, Детка] - стерек. АУ. Это снова тот случай, когда я говорю: "Бегом!" Шикарный фик

Непрофессиональное поведение - стерек. АУ. Дерек - массажист, Стайлз - его клиент? Пациент? Неважно, это очень горячая ПВПшка, так что плевать на определения, подложите под себя асбестовое одеяло и читайте

Alpha's Choice - стерек + второстепенные гетные пейринги. "Canon!AU, в которой о существовании оборотней знают все. В небольших городках Калифорнии Альфы забирают себе подростков в обмен на безопасность округа. Иногда Избранные возвращаются, иногда нет. Бикон-Хиллзу повезло больше других: их Альфа не появлялся уже три года". Очень интересная идея, мне понравилась
Alpha’s Choice II: Человеческий детеныш - сиквел к Alpha’s Choice. "После Избрания Стайлза прошел месяц. Настала пора познакомиться со своей стаей"

Ранее в выпуске

Недоразумения и их последствия - стерек. Потрясающий макси-фик, посвященный второму сезону Теория пар, вернее, спутников Все то, что вы ждали и мечтали увидеть в сериале

Ветер перемен - стерек. Я фанат школьных и колледж-АУ, а эта совершенно восхитительная школьная АУ Дерек и Стайлз ровесники, и начинают они... не очень) Читается на одном дыхании, так что кто еще не читал - бегом

Road to domestication - стерек. Колледж!АУ. Дерек ведет популярный блог, посвященный автомобилям, а Стайлз работает в магазине Кельвин Кляйн) А дальше читайте сами и наслаждайтесь, как я

Кто-то еще не читал "Хижину"? Много потеряли) За доступом - в умыл к ~Solinary~, дневник закрыт под список)
Хижина - стерек. Время от времени Стайлз проводит выходные в загородном доме Дерека, друга Скотта, ни разу не сталкиваясь с хозяином
Хижина-2 - Стайлз и Дерек идут в поход
Рождественская хижина - "А у вас бывало, что никакого праздничного настроения и в помине нет?" Рекомендую всем, кто хочет вернуть ощущение праздника

La loba - стерек. Что, если бы история со стаей альф закончилась иначе? Это надо читать

Немного кинков!
Жаркие (безумные) ночи Стайлза Стилински - стерек. Кинки на любой вкус, цвет и размер. И конечно, любовь

Выбранный альфа - стерек. Омегаверс с подвохом Люблю, знаете ли, упорных омег

Доброе дело - стерек. Джексон впал в кому, и его неприкаянной душе срочно нужно сделать доброе дело

Капля камень точит - стерек. Дерек ведет кулинарный блог, а Стайлз его читает Осторожно, это АУ без оборотней, и в нем Дерек глухой. Но фик совершенно чудесный, рекомендую

Братство - стерек, еще одна колледж-АУ Ну я же уже говорила, что я фанат Стайлз со Скоттом поступают в колледж и оказываются втянуты в извечную борьбу между братствами Отличный фик, очень смешной
Пожизненное членство прилагается - парный фик к "Братству". Взгляд со стороны Дерека

NYPD-24 - стерек. Саммари отражает все: Дерек и Стайлз работают детективами в отделе убийств 24-го участка Департамента полиции города Нью-Йорка. Стайлз считает, что у него лучший напарник на свете. Дерек считает, что со стороны Вселенной было бы милосерднее переехать его автобусом в тот день, когда их назначили работать вместе.

Спасенные - стерек. Космо-АУ. Планета Стайлза погибает, но его вместе с Лидией, как единственных уцелевших, спасает команда корабля с загадочной планеты Ликании

Брачные игры волков - джайзек! Джексон уехал в Лондон. Он не отвечает на звонки и вообще не дает о себе знать.

Пять раз, когда Джексон Уиттмор удивлялся, и один, когда удивился Скотт МакКолл - Скотт/Джексон (у этого пейринга есть название? ). АУ, где Джексон не стал оборотнем, но от оборотней ему никуда не деться

Пока все, но скоро будет еще

запись создана: 04.02.2014 в 01:08

@темы: рекомендации, "Вот для этого и нужны руки, мой мальчик" - "Для чего?" - "Чтобы дрочить" (c), Teen Wolf, Little Rabbit Riding Hood

---

Не могу перестать ржать Кажется, Стайлз узнал о вервольфах больше, чем хотел Правда, не думаю, что ему удастся сбежать

Пугающая правда о вервольфах

(с)

@темы: bitch, please!, дрочить нельзя остановиться, Teen Wolf, У вас волчанка, Стерек, "Я просто хочу всего тебя вылизать. По миллиметру, всю кожу, господи, её так много!" (с), "Не мешай нам веселиться, изверг!" (с)