Давно здесь не было ангста, правда?

[dothedance]

Название: Самое сложное
Автор: Aya-sama
Фандом: Люди Икс: Первый класс
Пейринг: ОМП/Чарльз, Чарльз/ОЖП, упоминание Эрик/Чарльз
Рейтинг: R (общий по всему фику)
Жанр: ангст
Размер: драббловый внелимит (759 слов)
Дисклеймер: не претендую
Все герои являются совершеннолетними.
Саммари: Написано на заявку с кинк-феста. Таймлайн между "Первым Классом" и "Днями грядущего будущего". Потерявший все Чарльз живет в поместье, он пьет и медленно опускается на дно.

...

Иногда он смотрит телевизор - там бесконечные репортажи про Эрика Леншерра, который только что убил президента, и Вьетнам, где сейчас умирают ученики Чарльза.
Наркотики, случайные сексуальные связи, все дела.

Самое сложное — это смириться со своей беспомощностью, признать себя инвалидом. Хочет Чарльз того или нет, он инвалид, сначала в глазах людей, а потом мутантов. Так больно враз все потерять, так сложно сделать выбор, но реальность вокруг начинает сыпаться, и Чарльз быстро принимает решение — ноги или дар. Школа остается без преподавателей и учеников, и теперь он никому ничего не должен. Да и мог ли он вообще кому-то помочь?
Чарльз пьет все чаще, чтобы заглушить разрастающуюся внутри пустоту. Чтобы забыть о том, сколько потерял. Забыть, что потерял самое главное — себя — того идеалиста, бесконечно влюбленного в жизнь и людей, сколько бы скелетов они не прятали в своих шкафах. Теперь Чарльз видит людей насквозь. Сквозь стекло бутылки вообще все видится намного четче.
Все, что он оставляет себе, — это фото Рейвен на тумбочке рядом с кроватью. Остальные вещи, как ее, так и Эрика, наглухо заперты в их спальнях. Сначала это помогает обмануть себя, притвориться, что они ушли ненадолго, вот он и не позволяет пользоваться их комнатами. Потом Чарльз просто заставляет себя не думать, что там, в этих комнатах, как будто их никогда не существовало, как будто они причуда странного архитектора — двери, которые никуда не ведут.
Фотографии Эрика у него нет, хотя он мог бы вырезать ее из любой газеты. Эрик теперь настоящая знаменитость, преступник номер один. Шутка ли, человек, который убил самого президента. Его лучший друг, его... Больше не его, и хватит об этом.
Весь телеэфир оказывается забит только репортажами об Эрике и о гибели американских солдат во Вьетнаме, их повторяют и повторяют, и повторяют, пока Чарльз не взрывается и не разбивает телевизор в припадке пьяной ярости. Теперь Хэнку приходится смотреть свой Стар Трек в лаборатории. На его счастье, Чарльз туда никогда не заходит.
В минуты просветления Чарльзу почти стыдно перед Хэнком, но обычно игла в вене и стакан в руке оказываются быстрее, чем его накрывает это мерзкое чувство. Теперь шприц с сывороткой и бутылка — его лучшие друзья. Ну, и еще Хэнк, конечно, ведь именно благодаря ему Чарльз пока не превратился в развалину, хотя это как посмотреть.
В плохие дни Чарльз не выходит из своей комнаты, напиваясь до полной отключки. Ему не нужна еда, компания и разговоры, не нужны развлечения и даже душ. Его одежда воняет давно не мытым телом, а волосы обвисают грязными патлами. Обычно к вечеру в дверь робко скребется Хэнк и оставляет поднос с ужином на стуле у порога. Раньше он ставил прямо на пол, но однажды утром Чарльз, будучи с дикого похмелья, не заметил поднос и раскроил ногу осколком чашки, и с тех пор Хэнк стал гораздо осторожнее.
В хорошие дни Чарльз пьет меньше и уезжает в город на такси. Ему нужно потрахаться, сбросить пар, хоть на время забыться с кем-то, помимо собственной руки. Самое сложное в этот момент — не назвать случайного любовника Эриком. Неважно, трахает он сам какую-нибудь девицу или позволяет выебать себя совершенно безликому парню, нельзя позволить себе такую слабость. Это не Эрик разворачивает его к стене в грязной подворотне, не Эрик оставляет синяки на его бедрах, и уж конечно, не Эрик бормочет какую-то чушь про то, что можно встретиться снова. Чарльз всегда уходит, не оглядываясь. Сбегает, чтобы не отвечать.
"Эрик бросил тебя, а если бы увидел, в каком ты сейчас состоянии, бросил бы снова", — издевательски шепчет внутренний голос. Теперь это единственный голос, который слышит в своей голове Чарльз.
В первое время мыслей о презрении Эрика достаточно, чтобы попытаться взять себя в руки, завязать с выпивкой и случайными связями, снизить дозу до минимальной. Достаточной для того, чтобы ходить и не слышать чужих мыслей, но еще не вызывающей пьянящего ощущения. В конце концов, сыворотка Хэнка — это тот же наркотик для калек. Его хватает ненадолго, на неделю, максимум. А потом он снова оказывается обдолбанным и в постели с какой-то шлюхой.
- Кто такой Эрик? — скучающе спрашивает девчонка, когда он откатывается в сторону и ищет взглядом сигареты. От посредственного секса и так остается не самое приятное послевкусие, а этот вопрос окончательно выбивает Чарльза из колеи. Сейчас он как никогда жалеет, что не может стереть ей память, а еще лучше выжечь мозги к чертовой матери.
"Не так уж мы и не похожи, друг мой", — насмехается внутренний голос с интонациями Эрика.
"Заткнись. Ты убийца, чудовище, не тебе судить меня за мои мысли", — шипит Чарльз, пока бредет прочь из мотеля.
В этот раз секс не помогает даже ненадолго забыться.Чарльз возвращается домой и пьет до тех пор, пока не засыпает на разворошенной кровати в уличной одежде. В мутной пелене сна он снова не чувствует ног, а Эрик уходит, оставляя его на горячем песке Кубы.