[dothedance]

Название: Сладких снов
Автор: Aya-sama
Фандом: VIXX
Пейринг: Рави/Хонбин
Рейтинг: NC-17
Жанр: PWP
Размер: драббл
Дисклеймер: я буду все отрицать
Все герои являются совершеннолетними.
Саммари: по мотивам этого поста и обсуждения в скайпе. Хонбин просто пытался поспать, Рави тоже.
Предупреждение: пассивная сомнофилия (а вообще, это просто порно и ничего больше)
Посвящение: Malahit, которая таки добралась до меня со своей травой Не знаю, насколько уж у меня получилась, но в любом случае, подарок обмену и возврату не подлежит

Хонбин просыпается как от толчка и несколько долгих секунд пытается понять, что его разбудило. Вокруг очень темно и очень тихо, а значит, до подъема еще далеко. А еще жарко, душно, одеяло ужасно тяжелое, к тому же Рави прижимается к спине, кожа к коже, и в кои-то веки сопит, а не храпит прямо в ухо. Хонбин пытается вывернуться, отпихнуть Рави и скинуть одеяло – и о чем он только думал, забираясь к Рави в кровать? На улице так жарко, что даже открытые окна не спасают, а тут еще этот активный злобный осьминог – то врезать норовит, то заобнимать. А еще он горячий как печка. И голый. И прижимается всем своим пылающим, влажным от испарины телом так близко, что кажется, они сейчас просто сплавятся в единое целое.
– Рави, – вполголоса зовет Хонбин и ерзает, пытаясь уйти от прикосновений. – Рави!
Сопение становится тише, а объятья – только теснее. Кажется, Рави снится что-то горячее – он упирается Хонбину в задницу своим стояком и начинает двигать бедрами. В ответ на попытку вырваться грубые пальцы сжимают запястье, придавливая его к матрасу. Теперь Рави уже почти лежит на нем, и Хонбин чувствует чуть ли не каждую его мышцу. Он изнывает под тяжестью и жаром, почти задыхается, уткнувшись в подушку, которая глушит все звуки. У него самого уже стоит, и это ужасно стыдно, потому что его тут, вообще-то, практически трахают, навалившись сверху и не спрашивая мнения. Не то чтобы Хонбин нашел в себе силы отказаться, потому что это же Рави – тот, от чьих почти невинных прикосновений днем у Хонбина внутри все сжимается. Но Рави спит и практически неосознанно пользуется его телом, а Хонбин ловит от этого кайф. И черт возьми, это так неправильно, но их разделяет только тонкая ткань его собственных трусов, уже мокрая сзади от прикосновений члена Рави и спереди – от его собственной смазки. Это неправильно, но Хонбин больше не может бороться, и их бедра теперь двигаются в едином ритме, когда он трется стояком о простыню, а задницей – о Рави. Слишком жестко, ему почти больно, и он точно, совершенно точно умрет, если Рави сейчас остановится.
"Ну давай, еще чуть-чуть, – мысленно молит Хонбин, закусывая губу, но просьбы тут же меняются угрозами, когда Рави горячо всхрапывает ему прямо в ухо. – Только попробуй остановиться сейчас, засранец. Я тебя так отделаю!"
Рави явно наплевать, он лишь сжимает запястье Хонбина сильнее – наверняка останутся синяки – и трахает его прямо через белье в каком-то диком темпе, который Хонбин вряд ли выдержал бы, если бы все происходило по-настоящему. Он почти не может пошевелиться, но представляет, как стянул бы с себя трусы и направил член Рави внутрь. Возможно, Рави бы даже не проснулся. Хонбин чуть слышно всхлипывает в подушку и кончает, чувствуя себя грязным и испорченным. Рави толкается еще несколько раз, и по тонкой ткани, обтягивающей зад, расплывается теплое влажное пятно. Низ живота сжимается в спазме, Хонбина трясет и перед глазами мутно. Он весь липкий, мокрая челка лезет в лицо, а влажное пятно на трусах остывает и ощущается уже не так извращенно-приятно. Хонбин снова ерзает и слегка пихает Рави в бок – если тот сейчас проснется, это будет самое неловкое пробуждение в их жизни. Рави причмокивает губами и откатывается в сторону, разваливается на кровати в позе морской звезды и продолжает спокойно спать.
"Вот же скотина", – с невольным восхищением думает Хонбин. Ему нужно выбраться, затереть пятна и лучше всего постирать трусы, чтобы с утра ни у кого не возникло неудобных вопросов. Или можно пихнуть трусы под подушку, скинуть одеяло, свернуться у Рави под боком, все равно он как личная грелка, и спокойно спать дальше. И завтра придумывать оправдания, пытаясь не сжиматься под удивленными взглядами. Выбор очевиден, конечно, и Хонбин, кряхтя, спускает ноги с кровати, вслепую разыскивает в шкафу сменные трусы и бредет в душ. И чуть не шарахается в сторону, когда видит себя в зеркале: лицо раскрасневшееся, глаза совершенно безумные, истерзанные губы припухли, на запястье наливаются синяки, а спина сзади подозрительно пульсирует. Извернувшись, он обнаруживает, что зубастый засранец умудрился его укусить, но даже под дулом пистолета не вспомнит, когда это произошло.
Отлично, просто отлично, теперь ему придется спать в футболке и постараться ни перед кем не переодеваться. Хонбин тянется рукой и трет след, жмурясь, потому что тот вспыхивает пульсирующей болью и каким-то мазохистским удовольствием. Хонбин смотрит на себя в зеркало, и губы сами собой растягиваются в широкую улыбку.