[dothedance]

Название: Лекарство от стресса для Ким Воншика
Автор: Aya-sama
Фандом: VIXX
Пейринг: Воншик/все
Рейтинг: NC-17
Жанр: PWP
Размер: мини (~2400 слов)
Дисклеймер: не претендую
Все герои являются совершеннолетними.
Саммари: у Воншика есть проблема. У его одногруппников есть решение.
Предупреждение: когда я пишу в строке пейринга "Воншик/все", я на самом деле это и имею в виду. Но группового секса тут нет.
От автора: это родилось под влиянием шуточек про Воншика и бром, а так же про то, как группа усиленно помогает ему справиться со стрессом. Задумывалось как порно-драббл, но что-то пошло не так (це)

Воншик сидел на кровати прямо в одежде и пытался сосредоточиться на дыхании. Глубокий вдох через нос на счёт пять, потом пару секунд подержать воздух в лёгких и так же медленно выдохнуть сквозь плотно сжатые зубы. Получалось откровенно хреново, он всё время сбивался, когда громкий голос Хакёна, распекавшего Хонбина в соседней комнате, звучал особенно резко.
Воншик покосился на свой член, предательски натягивающий ширинку тесных джинсов, и произнёс одними губами: "Это всё из-за тебя". По крайней мере, никто не видел его сейчас и не сказал бы, что он совсем мозгами поехал. Хакён продолжал отчитывать Хонбина за безответственность, Хонбин уверял, что до ночи обязательно вернётся, а Воншик боролся с желанием расстегнуть ширинку и сжать член в кулаке. Как будто это могло помочь, а не сделало бы только хуже. Его член доставлял ему неприятности с той самой минуты, когда Воншик понял, для чего он вообще нужен, но до определенного возраста справиться с этим помогала собственная рука, а потом начались тяжёлые годы стажировки, бесконечного стресса, физических и психологических нагрузок и ограничений, и всё полетело к чертям. Теперь Воншику уже не удавалось сбросить напряжение самостоятельно, он постоянно пребывал во взбудораженном состоянии, будто виагры обожрался, и распугивал диким взглядом окружающих. Ледяной душ помогал, конечно, но, простыв посреди лета, Воншик понял, что злоупотреблять этим чревато.
Хакён понял всё довольно быстро. Чёртов заботливый лидер, он без мыла мог влезть куда угодно, зато и проблемы решал просто и изящно: сначала сам оценил масштаб "трагедии", а потом в спальню к Воншику потянулась очередь из добровольных помощников. Серьёзно, Воншик понятия не имел, как Хакёну это удалось, но четыре дня в неделю в его постели в чётко установленном порядке: в понедельник, среду, пятницу и воскресенье — появлялись Хакён, Тэгун, Джехван и Хонбин. Иногда, конечно, последовательность менялась, но Хакён строго следил, чтобы никто не пренебрегал своими обязанностями, заставляя Воншика испытывать одновременно унижение и благодарность. Вторник, четверг и суббота считались форс-мажорными днями и в общем графике не учитывались, на выручку приходил тот, кто бывал свободен. В эти дни Воншик старался подольше работать в студии или выжимал из себя все соки в тренажёрке, чтобы не создавать никому лишних трудностей. Он стыдился своей физиологии, хотя, надо отдать должное тактичности одногруппников, никто ни разу не упрекнул его. Наоборот, Хакён всегда громко восхищался его неутомимостью, Джехван откровенно плыл, стоило к нему прикоснуться, Хонбин даже сам провоцировал его в "свободные" дни, а Тэгун выглядел совершенно невозмутимо, словно дрочить или отсасывать парню считал такой же обыденной обязанностью, как готовить на всех и изредка убираться.
И сейчас Хонбин в день своей очереди — воскресенье — собирался на встречу со своим лучшим другом, Гончаном, а Воншик безуспешно пытался справиться с эрекцией. Он прекрасно понимал Хонбина: в кои-то веки у них выдался полноценный выходной, который, к тому же, совпал со свободным днём у Гончана, и Хонбин просто не мог упустить возможность развлечься. И помочь Воншику до встречи он тоже не мог. Воншик прекрасно знал постельные привычки всех своих вынужденных любовников — из них всех именно Хонбин всегда предпочитал полноценный секс с проникновением, такой, чтобы срывать голос от крика, подмахивать и активничать, а потом полчаса лежать, раскинувшись на простыне, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. И седлать бёдра Воншика для второго раунда, как только отдышался. С первого их раза у Воншика осталось непонятное ощущение, и теперь он постоянно чувствовал себя обязанным доказывать Хонбину, что именно он тут трахает, а не наоборот. Хонбин не позволял расслабиться, его приходилось постоянно завоёвывать заново. С Хонбином быстро не получалось, поэтому они обычно закрывались в спальне Воншика ближе к ночи и иногда даже ночевали вместе, когда не хватало сил разойтись.
Хакён больше любил принимать ласки, откровенно наслаждаясь их соглашением, поэтому Воншик обычно усаживал его вплотную к себе, чтобы удавалось дрочить сразу оба члена. Либо они выбирали позу шестьдесят девять и сосали друг другу, после чего Хакён обычно уносился по своим делам, довольный и полный сил, прежде чем Воншик успевал заикнуться о том, чтобы повторить.
Тэгуну нравилось, когда Воншик наклонял его и жёстко дрочил, потираясь членом о его задницу. Ещё сильнее его заводило, когда Воншик удерживал его запястья одной рукой, пока брал его сзади. Воншику казалось, что Тэгуну, пожалуй, могла понравиться игра в принуждение, но предлагать он не рисковал — не угадай он, запросто мог получить ногой в лицо и провести горячую ночку в больнице. Так что с Тэгуном он предпочитал не наглеть.
В противовес Тэгуну Джехван любил нежность. Он обожал, когда Воншик укладывал его набок и медленно скользил своим членом между плотно сомкнутых бёдер. Джехван отзывчиво встречал каждый поцелуй, Воншик мог бы часами ласкать его губы, пусть даже для этого приходилось неудобно вытягивать шею. Мог бы, если бы не терял терпение почти мгновенно и не срывался, наслаждаясь удивлёнными стонами.
Не стоило, наверное, думать обо всём этом — теперь у него стояло уже до боли. Он едва сумел расстегнуть молнию, морщась и матерясь сквозь зубы. Стало полегче, но вряд ли ему бы удалось в таком состоянии добраться до студии или тренажёрного зала. По крайней мере, минуя ледяной душ. Воншик передернул плечами, понимая, что ненавистной процедуры сегодня не избежать, и нехотя потянул футболку вверх. В этот момент дверь в его комнату почти бесшумно отворилась, и кто-то скользнул внутрь. Он услышал щелчок замка, пока избавлялся от футболки, закрывавшей видимость. В полной уверенности, что это Хакён, которого Хонбин уговорил поменяться днями, Воншик, наконец, повернулся к двери и тут же судорожно принялся натягивать футболку обратно — посреди комнаты стоял Санхёк и рассматривал его с жадностью и любопытством.

– Ты что здесь делаешь? – возмутился Воншик и с нервной поспешностью разгладил сбившуюся на груди ткань. – Давай-ка выметайся. Ты знаешь, что Хакён-хён прикончит меня, если застанет нас здесь наедине.

– Я помочь хочу, – на удивление серьезно, без своего обычного нахальства ответил Санхёк. Его взгляд упал на расстегнутую ширинку Воншика, да там и замер. Санхёк закусил губу и сделал шаг к кровати.

– Стоп-стоп, стой там, – в панике замахал руками Воншик. – Не нужно мне никакой помощи, тем более, от ребенка. У меня все отлично, понятно тебе?

Санхёк вдруг поднял голову и обжёг его очень злым и решительным взглядом.

– Как мне это уже надоело! Сколько можно считать меня ребёнком, хён? Я совершеннолетний, и у меня уже был секс, что вы носитесь со мной, как с новорожденным?

– Э... Я, конечно, рад за тебя, Хёкки, но Хакён-хён все равно решит, что я тебя развратил. Поэтому давай мы просто сделаем вид, что ты не врывался ко мне и ничего не предлагал, а ты пойдёшь к себе, – Воншик подбирал слова очень осторожно, потому что, вопреки собственному заявлению, Санхёк был вспыльчивее любого ребёнка.

– Но, хён, я правда хочу тебе помочь, – Санхёк медленно крался к кровати, будто ожидал, что в любой момент Воншик мог на него прикрикнуть и силой выставить за дверь. Обычно он вёл себя совсем иначе, наглел и действовал нахрапом, но сейчас явно нервничал, хоть и храбрился изо всех сил.

Воншик молчал до тех пор, пока Санхёк не заполз на кровать и не оседлал его бёдра.

– Я могу помочь. Ты же… тебе же нужно. Тебе будет со мной хорошо, – выдохнул Санхёк ему в самые губы, а Воншик чуть не взвыл от отчаяния — Санхёк цеплялся за его плечи и тёрся пахом и животом о его стояк, лишая сил к сопротивлению. Да и, судя по наступившей тишине за дверью, Хонбину всё-таки удалось договориться с Хакёном и сбежать, а это означало, что Воншику предстояло терпеть до позднего вечера.

Воншик колебался. Он знал, что надо прекратить это немедленно, но Санхёк сидел так близко и так явно боялся быть отвергнутым, у него даже губы подрагивали. Мысленно попросив прощения у Хакёна, Воншик запустил пальцы в волосы Санхёка и поцеловал, сразу скользя языком в удивлённо приоткрытый рот. Как бы Санхёк ни хвалился своим опытом, целовался он довольно неумело, но изо всех сил старался повторять за Воншиком. Он шумно сопел носом и так рьяно посасывал язык Воншика, словно собирался его выдрать.

– Не так сильно, – Воншик разорвал поцелуй, кое-как развернулся и осторожно опустил Санхёка спиной на кровать. – Не передумал, Хёкки?

Санхёк сморгнул испуг, облизал припухшие губы и уставился на него в упор, упрямый и решительный.

– Сделай это, хён, я хочу.

Больше Воншику и не требовалось, и так все силы уходили на то, чтобы держать себя в руках и не набрасываться на Санхёка голодным зверем. Он наклонился, чтобы мимолётно поцеловать манящий рот и решительно стянул с себя футболку.
Санхёк оказался шумным, неловким и зажатым. Он пытался расслабиться, но слишком сосредоточился на своих ощущениях, и Воншику приходилось сдерживаться, бесконечно-медленно растягивая его пальцами, отвлекать поцелуями и нежными прикосновениями, пока Санхёк оттаивал в его руках. Он использовал чуть не полфлакона смазки и весь свой запас терпения, прежде чем пальцы Санхёка, клещами сжимавшиеся на его плечах, наконец расслабились, а с лица исчезла напряжённо-болезненная гримаса. Зато потом Санхёк стонал, уже не стесняясь, сам подавался на член, извивался под ним и лез целоваться, пару раз даже укусив Воншика и до боли сжав его волосы в кулаке. А кончив и свернувшись у Воншика под боком, стал ласковым, как котёнок и, будто бы извиняясь, поглаживал следы от своих пальцев и редкие царапины на спине Воншика.

– Можно я немного посплю здесь с тобой? – еле слышно пробормотал Санхёк и, наверное, неосознанно потёрся лицом о его руку.

Воншик и сам чувствовал себя слишком усталым, чтобы двигаться, хотя засыпать точно не стоило — Хакён мог отправиться искать кого-то из них в любой момент. И тогда ему точно влетело бы, даже если стоны Санхёка до этого никто не услышал. Точно в ответ на его мысли за дверью раздались шаги, а потом кто-то решительно подергал ручку.

– Санхёк-а, если ты там, а я знаю, что ты там, немедленно одевайся и в свою комнату, – приказал Хакён таким тоном, от которого у Воншика внутри всё невольно сжалось в комок.

Санхёк мигом подобрался и злобно уставился на дверь, словно Хакён мог его увидеть.

– Не собираюсь, мне и тут хорошо. Я не маленький ребенок, меня нельзя просто взять и отправить в свою комнату. Мы, вообще-то, собирались повторить, так что ты нам мешаешь.

Воншик приподнял бровь и с нервной ухмылкой наблюдал, как Санхёк роет им обоим яму. Теперь он совершенно не сомневался, что ему точно прилетит от Хакёна. Хотя Воншик знал об этом уже тогда, когда впервые поцеловал Санхёка, но продолжал думать членом, как обычно, впрочем.

– Выломать дверь? – очень спокойно предложил Тэгун.

– Не надо ничего ломать, – тут же поспешно ответил Хакён и резким тоном продолжил: – Хан Санхёк, или ты сейчас выходишь сам, или я рассказываю Хонбину, что ты влез в его очередь. Считаю до трёх. Один.

Воншик заметил, что Санхёк явно занервничал. Санхёк с Хонбином стоили друг друга. Если остальные обычно Санхёку всё спускали, то Хонбин мог и отомстить, а на фантазию он не жаловался.

– Два, – произнёс Хакён за дверью.

– Да сейчас, ты можешь подождать, хотя бы пока я оденусь? Или мне с голой задницей вылетать? – громко и очень недовольно пробурчал Санхёк, но послушно выбрался из кровати и начал осматриваться в поисках своей одежды, разбросанной по всему полу. Воншик дотянулся до тумбочки, протянул ему пару салфеток из пачки и с удовольствием наблюдал, как Санхёк вспыхнул как маков цвет и принялся оттирать пятна со своего живота. Одевался он молча, но перед тем, как уйти, помялся с минуту на пороге и вернулся к Воншику.

– Я выбью себе день, – шёпотом пообещал Санхёк, как-то по-детски невинно чмокнул его в уголок губ и вылетел за дверь, не удосужившись даже пригладить растрёпанные волосы.

– С тобой мы позже поговорим, – пообещал Хакён, сунув голову в комнату и успев окинуть Воншика тяжёлым взглядом.

Воншик вздохнул, дождался, пока голоса стихнут, натянул домашние брюки на взмокшее тело и отправился в душ, смывать испарину. Он бы с радостью избежал нагоняя от Хакёна, пусть и знал, что заслужил, — Санхёку даже усилий прилагать не пришлось, чтобы оказаться в его постели. Но даже если и так, оно того стоило.
Быстро ополоснувшись прохладной водой, чтобы не начать вспоминать и снова не возбудиться, Воншик обтёрся полотенцем, натянул брюки и вышел из ванной. Везде царила тишина, но он подозревал, что в спальне его ожидал, как минимум, желающий крови Хакён.
Хакён и впрямь сидел на его кровати, поверх одеяла и держа в руках аккуратно сложенное покрывало. Убивать, похоже, не собирался, но смотрел строго и губы поджимал очень недовольно.

– Покрывало нужно постирать, – первое, что сказал ему Хакён, потом немного помолчал, как будто не хотел продолжать. – Мы договорились, что у Санхёка будет четверг.

Воншик почувствовал, что за этими словами ещё много невысказанного, но больше Хакён ничего не добавил, а Воншик не придумал ничего, кроме как кивнуть. Хакён поднялся, разгладил несуществующие складки на своих брюках и походя погладил его по плечу.

– Ляг сегодня пораньше, ты выглядишь усталым. Я закину покрывало в стирку.

– Спасибо, хён, – ответил Воншик.

– Я же не могу держать всех на поводках. К сожалению, – мимолётно улыбнулся Хакён, прежде чем покинуть комнату.

Воншик со смешком представил их всех в ошейниках и на поводках, стоящих перед Хакёном на коленях. Потом подумал и мысленно поменял местами себя и Хакёна. Вот теперь это выглядело не забавно, а чертовски горячо. Он представил себе ошейники — простые кожаные чокеры, плотно охватывающие шеи, глубокие вырезы пиджаков, надетых прямо на голое тело, скованные запястья. Мысли так и просились на бумагу, Воншик быстро отыскал блокнот и ручку среди своих вещей и начал записывать всё, что приходило в голову. Он так увлёкся, продумывая новый концепт, что заметил появившегося в комнате Хонбина, только когда тот приземлился рядом на кровать, случайно выбив ручку у него из рук.

– Ой. Извини, – широко улыбнулся Хонбин, его глаза блестели чуть сильнее обычного от выпитого. Он пах соджу и немного — дымом жаровни. – Заждался?

Воншик резко втянул в себя воздух сквозь сжатые зубы — стоило Хонбину положить ладонь на его пах и сжать через брюки, как у него тут же встал.

– Я тоже заждался, – признался Хонбин и улыбнулся ещё шире, довольный его реакцией. – Соскучился, целую неделю представлял, как буду отсасывать тебе. Ты пиши–пиши, я не буду тебя отвлекать.

И, естественно, вопреки собственным обещаниям, отвлекать начал весьма старательно: пока расталкивал его колени и избавлял от брюк. Он ещё и ворковал над членом Воншика, расписывая, какой он красивый и твёрдый. Воншик еле сдерживал смех, он обожал такого Хонбина — слегка пьяного, откровенного и очень похотливого. Он окинул взглядом чуть подрагивающие ресницы, не скрытые поднятой наверх чёлкой, приоткрытые губы и дёрнувшийся кадык, когда Хонбин сглотнул слюну, и представил широкую полоску чокера на этой светлой коже. Чёрную, нет, лучше красную. Представил, как запускает под неё палец и тянет Хонбина на себя. Его член дёрнулся и ткнулся прямо в губы довольно заурчавшего Хонбина.

– Эй, Бинни, – позвал Воншик, понимая, что ещё пара секунд, и он потеряет способность соображать. – Мне тут пришла идея нового концепта, примеришь для меня кое-что?

– Я для тебя примерю что угодно, даже женскую школьную форму. И не только для концепта, – пообещал Хонбин. – Только дай мне сперва поздороваться.

Воншик шире раздвинул ноги в молчаливом приглашении, с удовольствием наблюдая, как Хонбин склоняется над его членом. Новый концепт мог и подождать — Хонбин не любил, когда кто-то или что-то мешало ему получать удовольствие. Но про школьную форму он сделал себе мысленную пометку. Никто ведь Хонбина за язык не тянул, а Воншик всегда считал, что инициативу стоит вознаграждать.